«Алое перо»
Шрифт:
Мобильник зазвонил, когда Кэти парковалась у «Дубков». Она достала его из кармана и ответила.
– Послушай, я честно не смогу приехать и помочь тебе разгрузиться, – извинился Нил.
– Нил, это не важно, я как-нибудь справлюсь.
– Здесь все оказалось куда запутаннее, чем я думал. Послушай, попроси моего папу тебе помочь со всеми этими корзинами, не надо их таскать самой просто для того, чтобы моя мать увидела, как ты хороша.
– Ох, она и так это знает, – простонала Кэти.
– Там должен
– Если бы мне пришлось ждать, когда Уолтер поможет разгрузиться и накрыть столы, то прошла бы половина ночи… Хватит суетиться, вернись туда, где ты должен быть.
Кэти напомнила себе, что осталось всего шесть часов или около того от прошедшего года, всего шесть часов или около того, чтобы угодить Ханне. И что могло стать самым худшим? Самым худшим могло стать то, что еда оказалась бы ужасной и никто к ней не притронулся бы, но такого быть не могло, потому что еда была отменной. Вторым из худшего стала бы ее нехватка, но в фургоне лежало столько, что можно было накормить половину Дублина.
– Никаких проблем, – вслух произнесла Кэти, глядя на обсаженную деревьями подъездную дорогу к дому, где родился Нил.
Дом джентльмена, построенный сто пятьдесят лет назад, квадратный и довольно приятный, с четырьмя спальнями над большой парадной дверью и эркерами по обе стороны от нее. Стены покрывали разросшиеся плющ и дикий виноград, а перед домом была огромная гравийная площадка, на которой этим вечером должны были быть припаркованы двадцать дорогих автомобилей. И он настолько отличался от дома на Сент-Ярлат-Кресент, насколько можно было вообразить.
Шона Бёрк часто задерживалась в своем офисе на этаже управления в «Хейвордсе», у нее был свой ключ и код для того, чтобы приходить и уходить в удобное для нее время. Она слушала радиошоу и гадала, а был ли у нее по-настоящему выбор насчет того, как провести новогоднюю ночь. Давным-давно, в более счастливой жизни, это было для нее праздником, но только не в последние несколько лет. Шона понятия не имела, чем займутся ее сестры и братья, пойдут ли они в больницу. Конечно, Шона тоже из чувства долга отправится в больницу, хотя это было бессмысленно, ее не узнают и не признают.
А потом она должна будет пойти на вечеринку в студию Рики. Всем нравился Рики. Приятный, беспечный фотограф, он мог собрать множество людей и устроить для всех развлечение. Там наверняка будет целая толпа позеров и пустоголовых типов, умирающих от желания увидеть упоминание о себе в светских колонках газет… Вряд ли Шона встретит там любовь своей жизни или даже временного партнера, но все равно она должна нарядиться и пойти туда хотя бы потому, что не считала себя особой, готовой сидеть в одиночестве в квартире в Гленстаре.
Но сейчас Шону изводил вопрос о том, а как она на самом деле хотела провести этот вечер? Ответить на него было трудно, потому что все слишком сильно изменилось. Хорошие дни миновали, и невозможно было представить занятие, которое сделало бы ее по-настоящему
Марселла покрывала лаком ногти на ногах. У нее были новые вечерние босоножки, которые она купила в магазине поношенной одежды. Она с гордостью показала их Тому. Босоножки почти не надевали; должно быть, кто-то купил их, а потом решил, что они не подходят.
– Новые такие стоят целое состояние, – радостно заявила она, внимательно рассматривая туфли.
– Ты рада? – спросил Том.
– Очень! – ответила она. – А ты?
– Ох, очень-очень, – засмеялся он.
Было ли это чистой правдой? Том совсем не хотел идти на вечеринку к Рики. Но один лишь взгляд на Марселлу делал его счастливым. Он действительно просто не мог поверить в то, что такая красивая девушка, которая могла заполучить любого, выбрала его. Том понятия не имел, что был привлекательным, он считал себя здоровенным и неуклюжим. Он искренне верил, что все восхищенные взгляды, направленные на них двоих, устремлены только на Марселлу…
– Я слышала в радиошоу, что люди никогда не бывают по-настоящему счастливы, – начала Марселла.
– Знаю, я тоже это слышал, – кивнул Том.
– Я просто подумала, как нам повезло. Бедные Кэти и Нил не могут сегодня делать то, чего им хочется. – Марселла, в одних стрингах, встала и взяла со спинки стула маленькое красное платье.
– Да, Кэти, пожалуй, уже там, в доме свекрови, накрывает столы. Надеюсь, у нее хватит выдержки.
– Ну, ей придется. Это же работа, а она профессионал. Мы все должны сдерживаться на работе, – сказала Марселла, которой в своей жизни приходилось склоняться над слишком большим количеством надменных рук, хотя она предпочла бы провести день на солнце, прохаживаясь по подиуму в качестве модели.
– Там будет Нил и тот его кузен-молокосос, так что все будет в порядке. – Но в голосе Тома звучало сомнение.
Марселла натянула на себя красный наряд. Вообще-то, это было платье, короткое, облегающее, так прилипшее к ней, что простора для воображения уже не оставалось.
– Марселла, ты что, действительно хочешь пойти вот в этом?
– Тебе не нравится? – Ее лицо тут же помрачнело.
– Ну конечно же мне нравится! Ты прекрасно выглядишь. Просто… ну… может, я предпочел бы, чтобы ты надевала это здесь, для нас, а не для всех, кто тебя увидит.
– Но, Том, это же вечернее платье! – в ужасе воскликнула она.
Том моментально взял себя в руки:
– Да, само собой, и сегодня ты будешь иметь успех.
– Что ты имеешь в виду?
– Имею в виду?.. Ничего… то есть я имел в виду, что ты потрясающе выглядишь и я не хочу делить тебя с другими людьми… но не обращай внимания. Я совсем не думал ничего такого.
– Мне казалось, ты будешь мной гордиться.
– Я так тобой горжусь, что ты и представить не можешь! – заверил ее Том.