Алое восстание

Браун Пирс

Фичнер молчит.

— Нет, ты скажи, — не унимаюсь я, — кто он такой, этот Шакал? Будущий Александр Великий? Цезарь? Чингисхан? Наполеон?.. Чушь какая-то!

— Адриус — сын нашего дорогого лорд-губернатора Августуса, вот что самое главное.

— Это я уже слышал, но неужели этого достаточно?

— К сожалению, да.

— Но почему?

Он вздыхает:

— Губернатор заставил всех кураторов дать согласие — одних подкупом, других угрозами. Его сыну помогают тайно, потому что реальные хозяева игры, члены правления

братств, следят из своих дворцов и яхт за каждым нашим шагом. Они сами имеют большое влияние, а еще есть бюро стандартов, сенат и губернаторы других планет. Училищ много, и каждое имеет возможность наблюдать за ходом учебы у коллег.

— Каким образом?

Фичнер показывает на золотое кольцо с волчьей головой.

— Биометрическая нанокамера, — объясняет он. — Не беспокойся, через кокон они не видят. Я включил блокировку, и всегда есть полдня на редактирование. А вообще, любой нобиль имеет право понаблюдать, на случай если ему вздумается взять тебя под свое крыло после учебы. За тебя ведь многие болеют.

У меня все внутри холодеет. Тысячи ауреев наблюдают за мной каждую секунду! Деметрий Беллона, император Шестого флота, член правления братства Марса, своими глазами видел, как я убиваю одного его сына и вожу за нос другого. А если бы я сболтнул тогда Титусу, что раскрыл его, и признался сам? Или хотя бы пробормотал что-то вслух, когда брел потом по коридору?

— Что будет, если кольцо снять?

— Тогда ты исчезнешь с экранов, останется только сигнал со стационарных камер. — Фичнер подмигивает. — Только не говори никому… Короче, если коллегия выборщиков узнает о проделках губернатора, жди беды. Мало того что братства окрысятся друг на друга, это означает открытую войну между семьями Августус и Беллона.

— И у тебя будут неприятности?

— Мне тогда просто не жить, — криво усмехается он.

— Так вот почему ты сам не свой. Но я-то тут при чем?

— Слишком много у тебя поклонников, Дэрроу, и в нашем братстве, и в других. Они очень расстроятся, если ты погибнешь, и особенно Лорн Аркос, Меч Марса. Ты наверняка много о нем слышал. Бритвой владеет бесподобно.

— При. Чем. Тут. Я?

— Твое дело — выжить. Сиди тихо, не стой на пути Шакала, иначе Юпитер с Аполлоном сотрут тебя в порошок, а я ничего не смогу поделать.

— Верные псы лорд-губернатора?

— И не только они.

— Если меня убьют, выборщики сразу поймут, что дело нечисто.

— Не поймут. Аполлон будет действовать чужими руками, а если сам, то отредактирует записи. Они с Юпитером не дураки, так что не рыпайся. Уступишь Шакалу победу, зато сохранишь будущее для себя.

— И для тебя.

— Вот именно.

— Понял.

— Вот и отлично. Я надеялся на твой здравый смысл. Знаешь, тебя и кураторы многие любят, даже Минерва. Сначала терпеть не могла, но когда ты отпустил Виргинию… Благодаря тебе она осталась на Олимпе, а это немало.

— Вот

как? — Я стараюсь сохранить спокойный вид.

— Ну да, таковы правила, — ухмыляется Фичнер, замечая блеск в моих глазах. — Если команда проигрывает, ее куратор собирает вещички и отправляется объясняться со своей коллегией выборщиков.

— Ага… Значит, говоришь, Аполлон с Юпитером хотят меня убрать?

— О нет! — морщится он, уловив угрозу в моем тоне.

— Нет?

— Даже не думай! — шипит куратор, багровея лицом. — Ты не понял? Сам Рыцарь Гнева, Меч братства Марса, готов взять тебя под свое покровительство! Да кто угодно — сенаторы, политики, преторы! Хочешь погубить свою карьеру?

— Я хочу отрезать Шакалу яйца, вот и все. Потом займусь карьерой, она от этого только выиграет.

— Дэрроу! Ты что, совсем спятил?

— Из-за козней губернатора погибли мои друзья Рок и Лия. Хочу посмотреть, как он будет корчиться, когда его сынок станет моим рабом!

Фичнер сокрушенно качает головой:

— У тебя мозги заржавели? Речь идет не только о тебе, пойми! Кураторы тоже о себе думают, мечтают подняться. Если ты будешь угрожать их будущему, Аполлон с Юпитером сами спустятся и снимут с тебя голову!

— Только если я не успею убрать их раньше. Нет братства, нет и куратора на Олимпе, так? Один надежный друг меня только что просветил насчет правил. — Я довольно потираю руки. — А теперь вот что… Другой мой хороший друг сейчас при смерти, нужны антибиотики, и срочно!

Он изумленно качает головой:

— Ну и нахальство! За каким чертом я должен тебе их давать?

— За таким, дорогой куратор, что прежде ты сидел в заднице, а теперь у всех на виду, и все благодаря мне! Более того, твое будущее теперь в моих руках.

Молча качая головой, Фичнер достает из аптечки шприц-ампулу и протягивает мне. Коснувшись его пальцев, отмечаю, что импульсный щит отключен, и благодарно хлопаю по плечу. Он вздрагивает, из коробочки на поясе раздается еле слышное жужжание. Надо запомнить, раз уж кураторы теперь у меня во врагах.

— И что ты теперь предпримешь? — мрачно интересуется он.

— Кто опаснее, Аполлон или Юпитер? Только честно, Фичнер.

— Оба сволочи еще те. У Аполлона больше честолюбия, Юпитер попроще — ему довольно игры в бога и прочих развлечений.

— Значит, братство Аполлона падет первым, — киваю я. — Потом займусь Юпитером. Кто, кроме них, может защитить Шакала?

— Сам Шакал, — криво усмехается куратор.

— Вот тогда и поглядим, заслуживает ли он победы.

Перед тем как уйти, Фичнер бросает мне под ноги небольшой сверток:

— Сейчас это не так важно, но я обещал передать. Друзья не забывают о тебе.

— Какие друзья?

— Не могу сказать.

Кто бы они ни были, это точно не враги. В свертке оказывается мой золотой Пегас с лепестком гемантуса внутри.