Алпамыш

Юлдаш Фазил

А пред Кайкубатом — как унижен стал!..»

Так-то Алпамыш врагов перехитрил:

Всю страну своей он воле покорил,

Кайкубата он героем объявил

Пастуха на трон калмыцкий посадил.

Правит Кайкубат страною калмык

о

в.

Тут к нему приходят прежние друзья —

Много

пастухов и прочих бедняков,

Входят — с удивленьем на него глядят, —

Слово поздравленья высказать хотят:

Мол, счастливо царствуй, будь здоров, богат.

Милостиво их встречает Кайкубат.

Он, на троне сидя, их благодарит,

С каждым о его нужде поговорит,

Обещает он заступничество им, —

Горя, мол, не будут знать они под ним…

В это время входит Алпамыш-Хаким.

П

о

сланца направил он к Тавке-аим,

Ай-Тавка в урде изныла от тоски,

Никакого нет терпенья у Тавки.

Минули ее счастливые деньки —

Друг ее ушел, а злые языки

Говорят — не хочет он ее руки.

Так она скучает меж своих подруг,—

Весть от Алпамыша получает вдруг:

Видеться, — мол, с ней желает милый друг.

«Он по мне тоскует! — думает она. —

Встретит — возликует! — думает она. —

Страстно поцелует! — думает она.—

Мешкать — время минет, — думает она, —

Он ко мне остынет!» — думает она.

Посланца Тавка не заставляет ждать, —

Девушек зовет — ее сопровождать.

Посланцу сказала: «Веди!»

Ну-ка, погляди на нее:

Сердце ли в груди у нее.

Птица ли трепещет в груди?

Радость какова, посуди.

Девушки, как надо, идут:

Десятеро их — впереди, —

Встречным объявляют: «Пройди!»

Десять с нею рядом идут,

Десятеро их позади,

Десятеро — песни ведут.

Приходит Тавка-аим во дворец, подходит к Алпамышу, стоящему у трона, — Алпамыш, к Тавке обращаясь, такое слово говорит:

— Слово я скажу, красавица, тебе, —

Может

быть, и не понравится тебе:

Службу твою — дружбу я ль не уважал,

В дни, когда в зиндане пленником лежал?

Если б уваженья не питал к тебе,

С просьбой обращаться я б не стал к тебе:

Помощь мне твоя отныне не нужна, —

Как-никак, ты прежней власти лишена,

Все, что прикажу, ты выполнить должна.

Принуждать тебя, однако, не хочу, —

Этим уваженья дань тебе плачу,

Да не буду грубым я в твоих очах:

Твой отец убит, калмыцкий падишах, —

Видишь, — падишахом стали

^[41]

Кайкубат,

Славой на весь мир они теперь гремят.

А к тебе они давно благоволят, —

Сердце ты свое не мучь, Тавка-аим,

И на их любовь ответь любовью им:

Ведь они платили за тебя калым,

Значит — были первым женихом твоим:

Первый покупатель должен быть любим.

О твоей красе прослышав, Ай-Тавка,

Кайкубат сюда пришел издалека:

Чин — страна его — богата, велика.

От любви к тебе он стал в стране чужой

Бедным пастухом. Теперь он — шах большой,

Ты его любовь не отвергай, Тавка,

Будет с Кайкубатом жизнь твоя сладка.

Обиделась Ай-Тавка, услыхав эти слова Алпамыша и такое слово сказала в ответ:

— Сколько я взывала к богу за тебя!

Знала лишь тоску-тревогу за тебя,

Проливала слез так много за тебя,

Сколько за тебя ударов приняла!

Ожерелье драгоценное на мне,

Блещет золотой в нем талисман-божок.

Ты любил игру моих бровей, дружок,

Где она, пора любви твоей, дружок?

Это ли твоя награда, милый мой!

Ты ли не страдал в зиндане, как в аду,

Я ль не отводила от тебя беду!

Но не суждено мне счастье на роду, —

Мне отраву небо всыпало в еду.

Это ли твоя награда, милый мой?

Брови наведя мешхедскою сурьмой,