Алпамыш
Шрифт:
И назад за черным наром, за своим,
Бедная бредет — и стонет от тоски.
И своей дорогой едет бек Хаким, —
Сердце у батыра рвется на куски:
«Бедная моя, несчастная сестра!» —
Плачет он — вся грива у коня мокра.
Содрогалось небо, слыша этот плач.
Алпамыш пускает Байчибара вскачь, —
Едет —
На пастбище этом паслось несметное стадо. Алпамыш, к пастухам обращаясь, спросил, чьих баранов пасут они:
— Слуги вы какого дома, пастухи?
Стадо вами чье пасомо, пастухи?
И налево брошу, и направо взгляд —
Сколько здесь баранов, сколько здесь ягнят!
Не видал нигде таких больших я стад.
Кто хозяин их, узнать я был бы рад.
Дело пастуха — кормить стада в степи.
На хороших травах — ешь себе да спи.
Скот умножишь — сам силен тогда в степи!
Разузнать от вас мне надо, пастухи,
Чье вы тут пасете стадо, пастухи?..
Отвечают пастухи Алпамышу:
— Байбурибий этим обладал скотом.
Бек наш Алпамыш, коль слышал о таком.
Бию Байбури наследовал потом.
Ныне Ултантаз, наш самозванный хан,
Этим всем скотом владеет, негодяй!
Слуги мы его, — что ведает чабан?
Мало ль, что еще затеет негодяй!
Угнетеньем богатеет негодяй!..
Раскормленные бараны всю степь заполнили. Проезжает мимо несметного скота Алпамыш, — удивляется: семь лет в темнице проведя, забыл он про такие богатства.
Едет он, едет, видит — на краю стада стоит почтенного вида белобородый человек, плачет, в горькой тоске восклицая:
— Э, с ребенком своим любимым разлучился я, — нет на старости покоя душе моей!
Взглянул Алпамыш, — узнал его: был это Култай-старик, друг его дорогой. Подъехал к нему Алпамыш, неузнавшим притворился, спрашивает:
— Дедушка, о чем рыдаешь, слезы льешь?
Верблюжонком, что на старости ревешь?
Печень просолишь и сердце разорвешь!..
Ты дитя ль какое ищешь — не найдешь?
Небо ль на тебя обрушило печаль?
Вспомнился ли кто, давно ушедший вдаль?
Иль умершего тебе ребенка жаль?
Сын
Отвечает ему старый Култай:
— Ой! Мною оплакиваемый — не сын и не внук мой, — он сын Байбури. Были мы с ним друзьями большими. Алпамыш его имя. Между чужими слыл он сыном Култая, между своими — был его рабом дед Култай. Как хочешь — так и считай. Ушел он на чужбину, — там и погиб. Такие богатства перешли к Ултану! Об этом думая, не перестану я плакать…
Сказал Алпамыш:
— Э, дед, если я тебе Алпамыша покажу, что ты дашь мне за это?
Рассердился Култай, — ответил:
— Требуху горячую брата его младшего! Алпамыш сказал:
— Взгляни-ка, я на кого похож, дедушка?
— На могилу мою ты похож! — сердито закричал Култай. — Много бродяг, тебе подобных, приходило к нам, — каждый говорил, что от Алпамыша весть принес. Сколько на радостях подарков мы роздали им, сколько пожрали они барашков и коз, а потом уходили! Каждый думал: «Приду-ка и я, скажу: „Алпамыш!“ Култай поверит — что-нибудь мне даст, — в дураках останется. Видно, и ты задумал обманом козу получить, а получишь — уйдешь своим путем. Еще и тебя принесло нам на горе!»
— Э, дед Култай! — рассмеялся Алпамыш. — Не узнал ты меня. У Алпамыша твоего не было ли отметины какой-нибудь?
Ответил Култай: — У Алпамыша на правом плече был святой пятерни отпечаток. [44]
Оголил Алпамыш плечо свое, посмотрел Култай, — закричал:
— Ой, ты сам и есть ребенок милый мой!
Ты не снег ли чистый с той горы крутой?
В караване ль верблюжонок молодой?
Ока моего зрачок, ты вновь со мной,
Господин народа и страны родной!..—
И вокруг Хакима, восклицая так,
Ходит дед Култай, его любовно чтя:
— Это ты ль, мое любимое дитя!
Ты ушел — и все мы, по тебе грустя,
Верблюжатами ревели день и ночь.
Где тебя найти и как тебе помочь?!
Думали — погиб во вражеской дали,
Думали, что ветры прах твой размели.
Но теперь, из дальней возвратясь земли,
Вражью грудь пронзи — и солью просоли!..
Благ былых найти в Конграте не мечтай, —
Беды да обиды кровные считай.
На меня взгляни, мой дорогой сынок, —
Выплакал глаза твой старый дед Култай!.. —
Плача, он Хакима к сердцу прижимал:
— Ты, сынок, в плохое время к нам попал, —