Алпамыш

Юлдаш Фазил

И назад за черным наром, за своим,

Бедная бредет — и стонет от тоски.

И своей дорогой едет бек Хаким, —

Сердце у батыра рвется на куски:

«Бедная моя, несчастная сестра!» —

Плачет он — вся грива у коня мокра.

Содрогалось небо, слыша этот плач.

Алпамыш пускает Байчибара вскачь, —

Едет —

подъезжает к пастбищу батыр…

На пастбище этом паслось несметное стадо. Алпамыш, к пастухам обращаясь, спросил, чьих баранов пасут они:

— Слуги вы какого дома, пастухи?

Стадо вами чье пасомо, пастухи?

И налево брошу, и направо взгляд —

Сколько здесь баранов, сколько здесь ягнят!

Не видал нигде таких больших я стад.

Кто хозяин их, узнать я был бы рад.

Дело пастуха — кормить стада в степи.

На хороших травах — ешь себе да спи.

Скот умножишь — сам силен тогда в степи!

Разузнать от вас мне надо, пастухи,

Чье вы тут пасете стадо, пастухи?..

Отвечают пастухи Алпамышу:

— Байбурибий этим обладал скотом.

Бек наш Алпамыш, коль слышал о таком.

Бию Байбури наследовал потом.

Ныне Ултантаз, наш самозванный хан,

Этим всем скотом владеет, негодяй!

Слуги мы его, — что ведает чабан?

Мало ль, что еще затеет негодяй!

Угнетеньем богатеет негодяй!..

Раскормленные бараны всю степь заполнили. Проезжает мимо несметного скота Алпамыш, — удивляется: семь лет в темнице проведя, забыл он про такие богатства.

Едет он, едет, видит — на краю стада стоит почтенного вида белобородый человек, плачет, в горькой тоске восклицая:

— Э, с ребенком своим любимым разлучился я, — нет на старости покоя душе моей!

Взглянул Алпамыш, — узнал его: был это Култай-старик, друг его дорогой. Подъехал к нему Алпамыш, неузнавшим притворился, спрашивает:

— Дедушка, о чем рыдаешь, слезы льешь?

Верблюжонком, что на старости ревешь?

Печень просолишь и сердце разорвешь!..

Ты дитя ль какое ищешь — не найдешь?

Небо ль на тебя обрушило печаль?

Вспомнился ли кто, давно ушедший вдаль?

Иль умершего тебе ребенка жаль?

Сын

твой или внук? Узнать о том нельзя ль?

Отвечает ему старый Култай:

— Ой! Мною оплакиваемый — не сын и не внук мой, — он сын Байбури. Были мы с ним друзьями большими. Алпамыш его имя. Между чужими слыл он сыном Култая, между своими — был его рабом дед Култай. Как хочешь — так и считай. Ушел он на чужбину, — там и погиб. Такие богатства перешли к Ултану! Об этом думая, не перестану я плакать…

Сказал Алпамыш:

— Э, дед, если я тебе Алпамыша покажу, что ты дашь мне за это?

Рассердился Култай, — ответил:

— Требуху горячую брата его младшего! Алпамыш сказал:

— Взгляни-ка, я на кого похож, дедушка?

— На могилу мою ты похож! — сердито закричал Култай. — Много бродяг, тебе подобных, приходило к нам, — каждый говорил, что от Алпамыша весть принес. Сколько на радостях подарков мы роздали им, сколько пожрали они барашков и коз, а потом уходили! Каждый думал: «Приду-ка и я, скажу: „Алпамыш!“ Култай поверит — что-нибудь мне даст, — в дураках останется. Видно, и ты задумал обманом козу получить, а получишь — уйдешь своим путем. Еще и тебя принесло нам на горе!»

— Э, дед Култай! — рассмеялся Алпамыш. — Не узнал ты меня. У Алпамыша твоего не было ли отметины какой-нибудь?

Ответил Култай: — У Алпамыша на правом плече был святой пятерни отпечаток. ^[44]

Оголил Алпамыш плечо свое, посмотрел Култай, — закричал:

— Ой, ты сам и есть ребенок милый мой!

Ты не снег ли чистый с той горы крутой?

В караване ль верблюжонок молодой?

Ока моего зрачок, ты вновь со мной,

Господин народа и страны родной!..—

И вокруг Хакима, восклицая так,

Ходит дед Култай, его любовно чтя:

— Это ты ль, мое любимое дитя!

Ты ушел — и все мы, по тебе грустя,

Верблюжатами ревели день и ночь.

Где тебя найти и как тебе помочь?!

Думали — погиб во вражеской дали,

Думали, что ветры прах твой размели.

Но теперь, из дальней возвратясь земли,

Вражью грудь пронзи — и солью просоли!..

Благ былых найти в Конграте не мечтай, —

Беды да обиды кровные считай.

На меня взгляни, мой дорогой сынок, —

Выплакал глаза твой старый дед Култай!.. —

Плача, он Хакима к сердцу прижимал:

— Ты, сынок, в плохое время к нам попал, —