Алпамыш
Шрифт:
Гордую узбечку провороним мы!..
Караджан камчой опять Чибара бьет,
Скачет напролет он день и ночь вперед,
Чрез овраги скачет, чрез навал камней.
Обогнал Чибар четыреста коней,
Обогнал еще он шестьдесят коней,
Остальные рядом, но и остальным
Тоже не под силу мчаться рядом
Байчибар летит, как вихрь, неутомим,
Молнией несется по пескам степным.
Вот уже он всех коней опередил,
Те за ним несутся из последних сил:
Вытянулись выдрами кони за ним,
В воздухе висят в погоне за ним.
День прошел и ночь, и вновь настал рассвет.
Скачут, скачут, терпят много тяжких бед.
Многих скакунов и седоков уж нет, —
Не топтать им больше Байчибара след,
Не узнать, кому Барчин присудит суд:
Много их свалилось, — те ползком ползут,
Те лежат на месте и песок грызут,
А иных — степные вороны клюют.
Солнце все сильней над головой печет,
Час обеда близок, но обед не ждет.
Скачет Караджан теперь один вперед,
Всем отставшим счет усердно он ведет.
Четырех коней нехватка у него, —
Кто ушел вперед — загадка для него.
И спросил бы он, да спросишь у кого?
Оглядел всю степь — не видно ничего,
Скачет Караджан невесел оттого.
Скачет и гадает, весь настороже,
И растет тревога у него в душе, —
Мочи нет терпеть неведенье уже!
Вдруг заметил точку Караджан вдали;
Будто эта точка движется в пыли,
Лучше пригляделся — всадник впереди, —
У Караджанбека екнуло в груди.
Крикнул Байчибару: «чу!» Караджанбек,
Вытянул на нем камчу Караджанбек,
Молнией понесся Байчибар вдогон.
Караджан гадает: «Что за человек?»
Всадника, однако, настигает он.
Тот калмык сидел на ханском, на гнедом
Резвом жеребце — красавце молодом.
Был Караджанбеку ханский конь знаком, —
На
о
к, однако же с грешком:
Если он пошел — помчится ветерком,
Окарачишь вдруг — завертится волчком
И вперед потом не ступит ни на шаг,
Беспокойный конь — гнедой алакарак!
Знал гнедого норов Караджан-батыр, —
Насывая он у всадника спросил.
Вынул насывай калмык и угостил.
— Кто ушел вперед? — Караджанбек спросил, —
Крикнул: «чу!» — коня во весь опор пустил.
Удила Чибар мгновенно закусил, —
Поскакал вперед — что только было сил.
Глупый тот калмык обман сообразил,
Но гнедой — ни с места, где стоял — застыл!
По коню калмык камчою зачастил,
А гнедой лишь глаз на всадника скосил
И, на месте стоя, землю замесил,
Наземь повалился, всадника свалил.
Тут седло упало, сбруя тут сползла,
И калмык медведем заревел со зла…
Снова день проходит — полдень настает.
Скачет Караджан и все глядит вперед, —
Издали он видит снова ездока, —
Стал он нагонять лихого ездока.
Но, и не догнав, еще издалека
Узнает батыр в коне наверняка
Тоже из конюшни ханской шапака!
Байчибар уже сравнялся с шапаком,
Едет Караджан конь о конь с калмык
о
м,
Но не обгоняет шапака Чибар,
Скачет морда в морду с ним пока Чибар.
Хлещет Караджан камчой коня, но тот
Все никак не может вырваться вперед, —
Морда в морду рядом с шапаком идет.
«Вот беда! — в тревоге мыслит Караджан, —
Конь отличный, строгий! — мыслит Караджан, —
Обогнал он многих, — мыслит Караджан, —
Тут ослабли ноги! — мыслит Караджан.
Сглаз иль хворь какая? — мыслит Караджан. —
Эх, ты тварь такая!» — мыслит Караджан.
Шапака ругая, мыслит Караджан:
«Чтоб ты околел и чтобы сдох твой хан!