Алпамыш
Шрифт:
м удачи не было опять!
Сердце Алпамыш обрадовал в тот час:
Он берет ружье и боевой припас,
Целится в теньгу, сощурив левый глаз,
Целится — и пулей бьет в теньгу, как раз,
В малую теньгу на тысячу шагов,
Доказав бессилье всех своих врагов…
Первенства не взяв ни в скачке, ни в стрельбе,
Калмык
и
проклятья
Будет ли теперь удача им в борьбе?
Иль узбек узбечку увезет к себе?
Стрельба кончилась, начали приготовления к последнему состязанию — к борьбе. Кто самым сильным окажется, тому и будет принадлежать узбечка Барчин. Все зрители — все множество калмыков и все десять тысяч юрт байсунцев, собравшихся в Чилбир-чоле, взялись за руки и расселись на земле вокруг майдана.
Девяносто без одного калмыцких богатырей во главе с Кокальдашем уселись в ряд по одну сторону, Алпамыш с Караджаном — по другую. Середина круга была оставлена свободной, — получился просторный майдан для борьбы. Люди полили пыльные места водой.
Встал со своего места Караджан, скинул верхнюю одежду, — одежду для борьбы надел, подпоясался — и вышел на майдан. Первым противником Караджана был объявлен Кошкулак-батыр.
Караджан обходит медленно майдан.
Кошкулак — ему навстречу, пахлаван.
Смотрят калмык
и
, все топчутся кругом.
«Караджан был нашим кровным калмык
о
м, —
Спутался с узбеком, с этим сосунком, —
Может навсегда нам сделаться врагом!..»
«Мы могучи оба!» — мыслит Кошкулак, —
«Это силам проба!» — мыслит Кошкулак, —
«Чтоб он сдох! — со злобой мыслит
Кошкулак… — Подниму его — да стукну обземь так,
Что зарою в землю, — подыхай, болван!»
Кошкулак-батыр выходит на майдан,
Скидывает он калмыцкий свой чапан,
По пояс батырский обнажает стан.
У калмык
о
в смех: «Попробуй, Караджан,
Погляди, какой могучий пахлаван!
Он тебя проучит, этот великан!
Видишь, как свисают у него усы!
Хвост не так пушист бывает у лисы,
Длинной нет такой девической косы!
Мыши забрались однажды в те усы,
Поселились там — пошел от них приплод,
Выследил мышей один проворный кот, —
И в усах за ними гнался целый год.
Вот какой батыр — калмык тот Кошкулак!
С
Голову нагнув, идет, могуч, как бык,
На Караджанбека вот такой калмык.
Мыслит Караджан: «Вот это враг — так враг!»
Сразу же схватив калмыка за кушак,
Поднял он его — тряхнул, швырнул, да так,
Что калмык усатый сразу в землю влип
И, ревя медведем, тут же и погиб…
И другой калмык выходит на майдан,
Голос у него не голос — барабан!
Чтоб его батырский опоясать стан,
Взять в пятьсот размахов надобно аркан.
Караджан сказал: — Ты на меня? Изволь! —
Обхватил, приподнял — бросил в Чилбир-чоль.
Видит — на майдан еще калмык идет,
Караджан-батыр стоит спокойно, ждет
Подошел противник — подтянул живот,
Караджан его легонько ткнул в живот, —
Тот упал и душу богу отдает…
И четвертый вышел на майдан борец —
Всех богатырей калмыцких образец.
Если крикнет он — весь мир бросает в дрожь.
Ног таких огромных в мире не найдешь:
Лишь из девяноста крупных бычьих кож
На такие ноги кавуши сошьешь!..
С бранью тот калмык выходит на майдан.
Двинулся к тому калмык
у
Караджан.
В драке и в борьбе Караджанбек — знаток:
Он калмыка сжал — калмык вздохнуть не мог,
Чувствует калмык — приходит смертный срок.
Караджан его хватает поперек,
Через голову швыряет на песок, —
Кончился калмык — лежит костей мешок!
Караджан его с майдана уволок…
И еще выходит на майдан калмык,
Истинно громадный пахлаван-калмык,
Если разъярится, если в гнев придет,
Камень раскалится и растает лед.
Девяносто дай ему верблюдиц в день, —
Он сожрет их всех — и жрать еще не лень.
След в песке оставит этот великан, —