Алтарь
Шрифт:
— Ребята из местной школы…
— Вот! — обрадовался Валентин Ефимович. — А ты поверил? Нашли дурака лопоухого и наврали, так сказать, с три короба! Э-эх, Кирилл, Кирилл… Молокососам каким-то поверил, шуткам их детсадовским, так сказать. Ну как же можно?! Свою-то голову на плечах надо иметь, взрослый уже.
Беловласый майор сделал шаг к Кириллу.
— Советую хорошенько подумать, Кирилл Евгеньевич. Ты необходим городу в рядах доблестных Пограничников как защитник. Отказавшись, ты навсегда покроешь своё имя позором. Помни, что родившись Однотипными, люди берут на себя определённые обязательства перед обществом, которые следует исполнять. Нельзя отказываться от своей судьбы.
— Хорошо, я подумаю, — сник Кирилл.
— Ну вот и славно! — успокоился
Милиционер вышел первым, а директор в дверях обернулся:
— И давай, Кирилл, без фокусов, так сказать.
Этой ночью Векшин долго ворочался и никак не мог уснуть. А когда, наконец, забылся, увидел необычный сон, будто с автоматом за плечом патрулировал лес. Воздух был тяжёлый, вязкий и тягучий словно желе. Сквозь него приходилось с усилиями продираться. Рядом в форме Пограничников шагали трое парней, с которыми Кирилл познакомился днём. Компания углублялась всё дальше в лес, и Векшин поинтересовался у своих спутников: «Куда мы идём?» «К Паше», — улыбнулся Александр. Вскоре они оказались в такой чаще, что дальше двигаться было просто невозможно. Владимир в своей тёмно-зеленой спортивной кепке вместо каски удобно устроился на траве и, вытащив из ранца большие листы бумаги с текстом, принялся читать. «Что это у тебя?» — спросил Кирилл. «Как что?! — удивился Владимир. — Повестка пришла». «А почему ты сидишь? Мы дальше не пойдём?» «Нет, — ответил Александр, натачивая непонятно откуда взявшуюся косу. — Косить будем». Векшин, удовлетворившись таким ответом, пристально всмотрелся в непроходимые заросли орешника, а когда снова обернулся к своим спутникам, вместо тех увидел на полянке трёх крупных гиеноподобных существ с руками вместо передних конечностей. «Лапшу с ушей сними!» — прорычала толстая гиена и расхохоталась. Не успел Кирилл опомниться, как чудовища накинулись на него и повалили на землю. Он пытался отбиваться, но успеха не достиг и вскоре погрузился во тьму.
Наутро Векшин проснулся в твёрдой решимости не отказываться от службы. Нельзя остаться в городе и прожить всю жизнь, не ведая, что же на самом деле творится во внешнем мире. Кирилл понял, что должен разобраться в хитросплетениях правды, лжи и недомолвок, которые он слышал последние сутки. А потому принял холодный душ, позавтракал и собрался ещё до прихода Валентина Ефимовича. Когда тот вошёл, то застал Векшина смотрящим в окно на рассеивающийся утренний туман.
— Доброго утречка! Ну, как спалось, Кирилл? Что надумал?
Векшин обернулся и поздоровался.
— Самочувствие нормальное. Готов к службе.
— Вот и чудненько! — обрадовался директор. — Я вот тебе, так сказать, чемодан принёс, что твоя мать собрала. Посмотри — может, чего не хватает…
— Не стоит. Думаю, мама положила всё и даже больше.
— Тогда пойдём: внизу машина ждёт.
— А Мишка где?
— В машине. Пойдём.
Через пять минут автомобиль директора остановился у площади перед Шлюзом — единственным выходом из города за Периметр. На площади к тому времени уже собрались родственники призывников, учителя, одноклассники и друзья. На сооружённой за ночь сцене у памятника Герою-Пограничнику виновников торжества ожидали главные люди города: мэр с многочисленными помощниками, начальник милиции и вчерашний майор в солнцезащитных очках. Как только дверцы автомобиля открылись, духовой оркестр грянул «Прощание славянки». Михаил, Кирилл и Валентин Ефимович под звуки марша поднялись на сцену. Первым выступал мэр. Он долго и пространно рассуждал о чести и предназначении будущих Пограничников, а после вместе с повестками вручил каждому многофункциональный нож с дарственной надписью. Затем слово взял начальник милиции, чья речь о мужестве, героизме и подвигах была короткой, но содержательной. Последним к микрофону подошёл директор школы и, признавшись в гордости за свои успехи в обучении и воспитании таких превосходных Пограничников, как Векшин и Грачёв, уступил место призывникам. Выйдя вперёд, Михаил выпрямился, глубоко вдохнул и начал:
— Товарищи! Друзья!
8
Алексей Сурков, «Марш защитников Москвы».
Слава Пограничникам! Ура!
В ответ над площадью громыхнуло многоголосое «Ура!» Михаил с гордой улыбкой вернулся на своё место. Проходя мимо Кирилла, бросил: «Ну, как я?!» Тот хлопнул приятеля по плечу и подошёл к микрофону.
Векшин смотрел на людей, собравшихся проводить их с Михаилом на службу, и понимал, что, возможно, видит всех в последний раз. В горле комом встала обида.
— Не забывайте нас, — наконец произнёс Кирилл. — Когда-нибудь мы обязательно вернёмся и принесём вам свободу! До встречи, друзья.
Снова зазвучал марш, а Валентин Ефимович обнял своих учеников и сказал:
— Молодцы, ребятки! Хорошо выступили. Идите, попрощайтесь с родными.
Спустившись со сцены, призывники оказались в настоящем водовороте: все стремились пожать им руки и сказать напутственные слова. Наконец, к Кириллу протиснулась мать и крепко обняла его.
— Служи там хорошо, сыночек. Не позорь родных… Нас вспоминай.
Заметив, что сын увидел рыдания матери Грачёва, она, оправдываясь, проговорила:
— А я не плачу, Кирюшенька. Не плачу. Вчера уж всё выплакала…
— Всё будет хорошо, мама, — успокоил Кирилл. — Когда-то же должна закончиться эта война. Надеюсь, очень скоро. Мы победим, и я вернусь, мама. Жди. Обязательно вернусь… А дед где?
— Там, — махнула рукой в сторону мать. — Он в самую толкучку не полез.
— Я сейчас… — Кирилл выбрался из толпы и, увидев неподалёку опирающегося на костыль деда, подбежал к нему.
— Вот я и ухожу… До свидания, дедушка.
— Врежь им там всем по первое число, внучёк, — старик обнял Кирилла и с силой похлопал его ладонью по спине. — За нас за всех…
— Обязательно, дед, обязательно, — на глаза навернулись слёзы.
— Товарищи призывники, — прокатилось над площадью. — Время.
— Всё. Пойду, — сказал Кирилл и побежал к Шлюзу.
Над воротами горела красная лампа. Караульный нажал кнопку, укрытую в металлический короб сбоку от входа, и створки стали медленно открываться. Оркестр продолжал играть.
— Вы там держитесь вместе, — напутствовала мать Кирилла.
— Присматривайте друг за другом, — вторила ей мать Михаила.
Когда ворота открылись полностью, лампа поменяла цвет на зелёный.
— Пора, ребята, — поторопил начальник городской милиции. — Удачи вам.
Призывники сделали несколько шагов внутрь Шлюза и повернулись к провожающим. Створки начали сдвигаться, и в течение этой невыносимо длинной минуты все, не переставая, махали друг другу на прощание. По щекам Кирилла текли слёзы. Слёзы, вызванные не только горечью расставания, но и бессилием что-либо изменить. Наконец, ворота с грохотом закрылись. Стихла музыка. Кирилл вытер слёзы рукавом и огляделся. Приятели стояли в большом хорошо освещённом ангаре с двумя воротами в противоположных стенах. Ангар обычно использовался для обмена грузами между Периметрами, и Векшин с Грачёвым не раз участвовали в разгрузке автомобилей с местных фабрик и погрузке ящиков, прибывших извне. Сейчас в помещении было пусто, и призывники двинулись ко вторым, внешним, воротам.