Алтайские сказки
Шрифт:
— Пып! — прошептал Рысту.
И ханша прилипла к детям.
— Пьяные вы, что ли? — спросил Ак-Каан.
Поднял он руку, ударил ханшу. Рысту сказал свое «пып», и ладонь хана прилипла к плечу жены.
А Рысту срезал себе дудочку и заиграл, как порхающая в небе птица.
— Ты, грязный, червивый Рысту! Беги позови лучших камов, — прохрипел хан.
Рысту привел всех камов со всех стойбищ, и каждый взял себе по жирной кобыле для жертвы. Много скота зарезали камы, выпили всю араку, но вылечить семью хана они не смогли.
Все камы, качая головами и отрыгивая
— Там, где земля сливается с небом, как раз на этой черте живет великий Телдекней-кам. Он один сможет вылечить хана.
Рысту побежал за Телдекнеем.
Великий Телдекней приехал ко двору хана на синем быке. Сплюнул сквозь зубы.
— Такую болезнь если не вылечу, где ж тогда моя слава?! Я не успею трубки докурить, как они будут здоровы.
Так похваляясь, кам Телдекней спешился, сел на зеленую траву, достал из-за пояса огниво, чтобы высечь искру для трубки, но тут малыш Рысту сказал:
— Вы, такой большой человек, зачем садитесь на сырую траву? Лучше присядьте на теплый камень.
Кам Телдекней медленно встал и важно сел на белый камень.
— Пып, — тихо сказал Рысту.
Телдекней-кам закурил свою длинную трубку. Все на него, не дыша, смотрят.
— Эту трубку выкурю, и ты, хан, здоров, счастлив будешь.
Но выкурил он и вторую и третью трубку, а хан и семья его сидели, прилипшие друг к другу, как прежде.
Кам Телдекней встал, вместе с ним поднялся с земли белый камень. Телдекней-кам тут же обратно сел. Великому каму было стыдно стоять с камнем, прилипшим к тому месту, на котором люди сидят. Глаза Телдекнея чуть не выползли из век.
— Что это за камень, дитя мое Рысту?
— Обыкновенный камень, — отвечает малыш. — Камень с горы. Поклонитесь хозяину гор.
Телдекней припал лбом к земле.
— Пып! — крикнул Рысту.
И люди увидели, что кам не может поднять головы.
— A-а, так это, значит, твои штуки, бессовестный Рысту?! — взвыл хан. — Сейчас убью тебя!
Рысту поднял вверх правую руку. Его луноподобное лицо заалело.
— Тап-Тажлан! — сказал он, и семья хана покатилась в разные стороны.
Великий Телдекней-кам оторвал лоб от земли, прыгнул с камня в седло, и больше его никто не видал.
Малыш Рысту подошел к освобожденному хану.
— Ну, теперь убейте меня! Вы хотели.
Хан дрожал, словно мышь, зажатая в ладонь. Ханша стояла, как большая лягушка. Дети спрятались.
А молодой Рысту шагнул через золотой порог, на золотой трон смело сел. Посидел немного и крикнул самому себе:
— Тап-Тажлан!
Трон подпрыгнул, и Рысту, слетев с трона, побежал к молочному озеру, на цветущую гору.
Корова и звезды
Сейчас
— Вон густая актамыр-трава. Пожалуйста, корова, кушай!
— Нет, дядя-конь, это тебе пусть будет актамыр-трава.
Так ходили они по светлым холмам. От жары бока у них потемнели. Оводы роями, словно пчелы, вьются. Захотелось им в тень. Спустились в прохладную долину.
— Мо, дядя-конь, мо-о-о… — замычала корова. — Что там лежит?
Конь медленно глазом повел: на дне темного оврага спокойно спало созвездие Улькер [11] .
Поднял конь ногу и своим копытом рот корове заткнул.
— Пшш… Не мычи! Пока эти звезды спят, придавим их копытами к земле.
— Мо-о-о, я первая увидала! Я первая наступлю!
— Стой! Не глупи! Твои копыта меньше моих, твои мышцы слабее моих. Не удержишь.
Но корова своего дядю-коня не послушала, прыгнула всеми четырьмя копытами на спящее созвездие.
11
Улькер — созвездие Плеяд.
Встрепенулись звезды, зашипели. Пополам треснули коровьи копыта, и через эту щель созвездие Улькер взвилось со дна оврага на дно неба.
— И-хо-хо! — заржал конь. — Теперь на свои ноги взгляни. Как вилы! Больше мы не родня.
Широко махая шелковым хвостом, без оглядки ускакал конь.
С того времени стали у коровы парные копыта.
А созвездия Улькер с тех самых пор летом не сыщешь ни в небе, ни на земле. На лето оно прячется от копытного скота в зыбкое болото.
< image l:href="#"/>Золотая чойчойка
Когда Караты-хан умер, вместе с ним положили в могилу его шубу, шкуры, на чем он спал, и чойчойку, из какой пил. А чойчойка была золотая. Сын Караты-хана, молодой Кёз-Кичинек, эту чойчойку никак забыть не мог: ведь она была золотая! Вот позвал Кёз-Кичинек сироту-раба.
— Пойди, вонючий Диту, к моему отцу, принеси мне с того света золотую чойчойку. Не пойдёшь — я у тебя живого душу вырву, мертвого тебя в куски разорву!
Спустился Диту в долину — что делать, не знает. Как на тот свет попасть, ему неизвестно. Идет, куда ноги ведут. Повстречал он сухую, как осенний лист, старушонку.
— Милый мальчик, почему ты такой темносиний?
— Мне сын Караты-хана велел к своему умершему отцу сходить, а дороги я туда не знаю.
Старушка села на землю, откашлялась.
— Ты всё на запад иди. В западной стороне вход в подземный мир. Вот тебе семь гребней, сынок, семь иголок с ниткой, семь железных столбов. Если ум у тебя есть, эти вещи тебе пригодятся.