Альтер Эго
Шрифт:
– С чего же начать, монсеньер?
– С чего хочешь и вот, что скажи мне, женат я или нет?
– Насколько мне известно, нет.
– Продолжай и начни, пожалуй, с того, что скажи мне, в каком мы живём году от Рождества Христова?
После того, как Эббон ответил мой вопрос и начал восхвалять мои подвиги, я окончательно отказался от мысли, что вижу всё это во сне, уж слишком невероятным, он бы был.
Через некоторое время красноватые лучи восходящего солнца проникли в комнату.
– Проведи меня на крепостную стену, Эббон – сказал я.
Последний как всегда молча поклонился и взял со стены факел. Опять мы прошли
* * *
Проснулся при первом блеске зари. Признаться, я лишился всех сил. Вчерашнего слуги не было. Я оделся и подошел к окну. Утренний холод чуть знобил меня. Пальцы мои были влажные и красные, словно обагрены кровью. Длинная оранжевая полоса пересекала небо, словно разрезая его пополам. Со двора доносилось отдаленное эхо каких-то звуков, голосов. За дверью послышались тяжелые шаги, ругань и дверь распахнулась.
В комнату зашел Гастон де Бриен.
– Понапрасну я вчера не доверял людям Антуана де Морвера. Это поистине хищные волки. Если кто – ни – будь в состоянии спасти Францию, то я готов умереть за него. Его люди выступят с нами. Де Бриен посмотрел на меня.
– Да, продолжил он, гулко прохаживаясь по комнате, рассуждая, по-видимому, сам с собой, в родовом замке подлого Жана де Рожеля пировал мой дед, взяв его приступом. Чувствую, что и нам придется побывать там. Камни его часто поливали кровью. Они пропитаны ею и от нее стали черными. Я в восторге от того, что буду пить красное вино на его стенах.
– Да, добавил он, я думаю, что пора подать вино и какую ни будь еду, с тем чтобы обсудить план нашей компании. Нам предстоит много верховой езды.
Де Бриен задумался, наверное, над планом того, что нам надо было сделать. Я посмотрел по сторонам, рассуждая про себя, как бы заказать завтрак.
В это время дверь распахнулась, и вошел слуга в красно-черной одежде с жезлом в руке, как потом выяснилось знаком его старшинства над прочей челядью. Слуга торжественно вступил в зал и посмотрел на меня, видимо ожидая знака. Я кивнул ему головой. Тот час вошли четыре слуги, еду, запах которых мог пробудить аппетит у покойника. Водрузив все на стол они молча вышли.
Де Бриен обратился к дворецкому, который стоял по – прежнему в комнате.
– Передайте сеньорам…, что мы ждем их для совета.
Де Бриен посмотрел на меня, желая удостовериться, согласен ли я с его словами. Я кивнул дворецкому, тот молча вышел.
В комнате осталось два человека, которые должны были прислуживать за столом. Я посмотрел на блюда. Мне бросились в глаза огромные куски мяса и чесночная похлебка.
Вскоре дверь опять открылась и несколько рыцарей зашли в комнату. Их звали Робер де Клари, Диас де Бивар и Антуан де Морвер. Гастон де Бриен взглянул на меня, и, встав, обратился к присутствующим.
– Братья мои, вчера мы закончили успешный поход и взяли приступом замок Жана де Рожеля, а труп последнего сегодня жрут собаки. Все сегодня должны были разъехаться по своим вотчинам и занятся своими делами. У тебя Робер де Клари, волнения в твоих землях, крестьяне недовольны и бунтуют и тебе надо усмирить их, – при этих словах де Бриен обратился к де Клари. Я знаю это – продолжил де Бриен. У тебя Диас де Бивар жена вот – вот должна родить и ты быстрее хочешь увидеть наследника, но все это можно отложить, ибо появилась одна важная работа для нас и наших людей.
В зале воцарилась тишина.
– Тарс – родовой замок Жана де Рожеля. Поистине лакомый кусок.
Де Рожель свозил туда отовсюду богатства. Это поистине золотая бочка. Кроме того, это гнездо врага трона и нам надо его разворошить. Антуан де Морвер, сколько у тебя осталось людей.
Антуан де Морвер, к которому были обращены эти последние слова, поднял свою красивую голову
– Я недосчитался многих моих людей после вчерашней битвы, но я готов выставить всех оставшихся у меня людей. Двести мечников и сотню лучников. Это всё, что у меня осталось.
– У тебя ещё было полторы сотни булавоносцев – сказал де Бивар.
– Эти люди были плохо подготовлены, вчерашние крестьяне, половина из них погибла, оставшиеся разбежались.
– Ладно, после этой компании я помогу тебе перевешать это отродье, а теперь, что скажешь ты Диас де Бивар? – сказал де Бриен.
Тот, к кому были обращены эти слова поднялся.
– Готов ли, кто-либо из здесь присутствующих упрекнуть меня в том, что я или мои люди плохо дрались вчера.
Выждав, он продолжил. Из сотни лучников, бывших у меня ещё вчера, я потерял добрую половину. Из двухсот меченосцев у меня осталось около сотни. Я отдаю всех людей под Ваше начало, но сам не могу умереть, не увидев своего сына.
– Хорошо Диас де Бивар, ну а ты Робер де Клари?
– У меня было полторы сотни пикейщиков из которых я потерял около двадцати и пятьдесят арбалетчиков, которые остались все живы. Всех их я передаю под ваше начало, за исключением нескольких десятков, так как сам я хочу сопровождать смертельно раненого Карла де Грейи в его замок.
– Да, я полностью одобряю тебя де Клари. Славный де Грейи был сильно ранен вчера. Позаботься о том, чтобы этот воин ни в чем не нуждался. Что касается меня – продолжил де Бриен, то я выставляю всех, кто способен стоять на ногах. Это две сотни арбалетчиков, полторы сотни пикейщиков и пятьдесят меченосцев. Таким образом, у нас без людей Шарля де Беатца, при этих словах де Бриен взглянул на меня, у нас с Божьей помощью наберется четыре с половиной сотни пикейщиков, полторы сотни лучников, полторы сотни меченосцев и две с половиной сотни арбалетчиков.