Альтер эво
Шрифт:
– Посерьезнее, Марк, – мягко посоветовал Олег Иванович. – Я имел в виду, ведь не сказать же, что человечество управляет амурскими тиграми? Некоторые убивают тигров ради выгоды или тщеславия. Некоторые охраняют тигров. Но в целом… Где мы, а где – тигры? Улавливаете?
Марк ненавидел, когда посторонние люди указывали ему, когда становиться серьезным. Он сам решал когда, и вообще старался этим делом не злоупотреблять.
А кроме того, всем им рано или поздно приходилось напоминать о том, что он, Марк, может кое-что такое, чего они не могут – сколько бы ни бряцали своими удостоверениями, погонами или
– Знаете, Олег Иванович, наш мир… Он довольно-таки эстетичный. В других, бывает, такого насмотришься – ручаюсь, вам бы не понравилось. – Марк пожал плечами. – Так что у нас здесь все еще вполне нормально устроено. И, кто бы за это ни отвечал – хоть целители Илии, – мне подходит.
Китин снова уставился на него этим своим нейтральным взглядом, а потом вдруг негромко рассмеялся. Смех у федерала был скорее неприятный – сухой, словно ветки ломаются под тяжелыми шагами.
– А это хорошо, Марк, – проговорил он, отсмеявшись. – Хорошо, что наш мир видится вам эстетичным. Я бы сказал, вашей будущей работе это может пойти на пользу. – Он наклонился, словно желая похлопать Марка по колену, но в последний момент передумал. – Вы ведь не против работы?
– Вы ведь не против перейти уже наконец к делу? Или будем вести беседы об амурских тиграх? – поинтересовался Марк и тут же поднял ладонь, не давая нахмурившемуся Китину заговорить: – Стоп. Всю эту прелюдию можете опустить. Вы не сказали, в каком вы звании – предположу, что сейчас вы работаете не на федеральное правительство. И явно не на корпоративное. Вероятнее всего, выступаете как консультант у некого частного лица, возможно и даже разумеется – богатого и весомого, и оно способно одним мановением пальца стереть меня с лица земли и так далее, и тому подобное. – Марк тоже подался вперед, к Китину. – Окей, вы меня сотрете. И кто тогда сделает вам работу? Потому что, очевидно, вам нужен не обычный ретривер – иначе вы пошли и поспрашивали бы в первом попавшемся заведении с гипнованной. Вам нужны орудия помощнее. Очень может быть, что нужен именно я – а может быть, только я. Так, может, хватит пытаться меня нагнуть и начнем уже строить, мать вашу, партнерский диалог?
Марк откинулся на сиденье и наконец избавился от проклятого картонного стаканчика – сунул его в подлокотник дверцы. Китин поглядел на него, поджав губы и выгнув бровь:
– Вин чун?
– Сперва был вин чун. Потом саньда.
Федерал кивнул словно бы сам себе и еще с несколько секунд смотрел в окно, на плывущие мимо здания исторического центра. Марк тоже глянул и пришел к выводу, что их возят кругами. Как раз в этот момент Китин, очевидно, снова подал какой-то незаметный знак водителю, потому что «эскарго» плавно срулил вправо, к небольшой площади, и остановился, целиком заняв крошечную парковочку для мотороллеров.
– Выйдем.
В комнате темновато. Они снова сидят на стульях друг напротив друга, и Майя вдруг вспоминает, что он ни ее имени не спросил, ни своего не назвал. Как-то это неудобно.
Хотя рассказывать о том, о чем он хочет услышать, куда неудобнее.
– Ты сказал, что можешь мне помочь, – негромко произносит она, глядя в темный угол с кучкой мусора, кирпичной крошки и какой-то пакли.
– Вполне вероятно, что
Майя вдыхает поглубже и прыгает.
Сперва грянул день «К», и это было… что-то страшное. Пожизненное кредитование ввели после него. И мама и папа тут же взяли им со Степаном все, что могли взять. После увиденного они могли представить себе единственную стратегию достижения успеха – минимизировать ущерб, подстраховаться со всех сторон. Открыли все три направления из трех, каждому. Здоровье, недвижимость, образование – для Степана. Для нее – здоровье, недвижимость и дети. Железная логика.
В итоге она окончательно рассорилась с родителями в двадцать, когда стало ясно, что ее тогдашняя тупиковая работа в сфере быстрого питания – это уже почти самый-самый предел, еще немного – и пик карьеры достигнут. Выжала свой кредит почти досуха, купила замечательную – правда, бесподобную – квартиру и переехала. А кредит Степана сейчас утекает в кассу «Новой жизни» – да и ладно на самом деле, лишь бы ему там помогли.
Эль Греко слушает безмятежно и внимательно, и она рада, что в такой темени толком не видит его лица – надеется, что в обратную сторону это тоже верно.
– Это называется «удалить»? – спрашивает он, когда она заканчивает, и Майя бесится: можно подумать, он правда не знает.
– Может быть, я знаю. Но может быть, я хочу услышать, как об этом рассказываешь ты.
Ну пускай. Ладно. Это называется «удалить». Один-единственный способ улучшить состояние своей кредитной линии – если, конечно, не рассматривать варианты с чудесным наследством или инопланетянами. Найти созаемщика и заключить формальное кредитное партнерство со слиянием линий в пользу одного из партнеров. Линия второго, партнера-донора, закрывается, человека удаляют из страховых списков и… Ну вот, удаляют. Вещь еще более редкая, чем вступление в законный брак – а по нынешним меркам это что-то да значит, – но вполне легальная.
Переводя дыхание, Майя поворачивает голову к окну без стекла, в котором маячит метелка молодой березки. Отчего-то ей начинает казаться, что в комнате раньше не было окна.
– Легальная – если со стороны созаемщика имеет место добрая воля, полагаю, – роняет Эль Греко.
Майя сильно краснеет. Да, верно. Но в ряде случаев добрую волю можно обменять на что-то другое, что в данный момент имеет для твоего партнера большую ценность. Нередко такой вещью оказывается, к примеру, орто. Просто так ни один человек в здравом уме никому свою линию не уступит. Никому. Кредитная линия – это твоя сердечная жила, твоя кровь.
Она мимоходом вспоминает о Степане, все кредитные средства которого сейчас уходят на реабилитацию, поскольку латать дыры, оставленные орто в центральной и периферийной нервных системах, мышцах и костях – дело, мягко говоря, недешевое. Об Агнесе, все внимание, силы и финансовые возможности которой поглощают долгожданные близнецы – как и должно быть, конечно же. Вот потому-то даже у самых близких о таких вещах не просят.
– Я вижу в этой системе широкий простор для коррупции, – замечает Эль Греко. – Как по-твоему? Если можно просто взять в прокат оружие, выйти на улицу, приставить его к голове первого встречного и превратить его… в твоего кредитного донора?