Альтер эво
Шрифт:
Ну да, конечно. Но это, естественно, незаконно. И в покрытом районе ты так вести себя не станешь. Плюс к тому добрая воля должна все же проявиться в мере, достаточной для того, чтобы прийти в банк, подписать несколько стопок бумаг, оставить отпечатки пальцев, сканы сетчатки, образцы ДНК. А кредитная линия у орто-аддикта – совсем не лакомый кусок: страховки у него уже нет, процентная ставка бешеная. Это не механизм обогащения. Это – средство последней надежды.
– Значит, раз ты решила прибегнуть к этому средству, тебе это жизненно необходимо. В чем же дело? Больные родители? Что-то с ребенком? – тон у Эль Греко
Майя стискивает зубы. И объясняет.
Несколько минут оба молчат.
Майя снова смотрит на окно. Ну не было же его. Когда она впервые вошла в эту комнату, здесь были ровные голые стены. А теперь – окно. Что за хрень?
Эль Греко улыбается.
– И все-таки, пистолет – зачем? – Майя снова таращится в окно и не столько видит, сколько угадывает, как он по-птичьи склоняет голову набок.
– Для самозащиты, – еле разборчиво бормочет она.
Ей очень неловко.
Проходит еще пара мучительных минут, и вдруг – Майя опять скорее чувствует это, скорее ощущает дуновение прохладного воздуха и слышит, чем видит, – на оконную раму приземляется ворона. Перекрутившись на стуле, Майя видит готический контур птицы на фоне более светлой улицы. Где-то вдали негромко включают радио. Ворона делает пару приставных шагов к стене и встряхивается всем телом.
Эль Греко тоже смотрит на ворону и – Майю это еще больше нервирует – улыбается во весь рот.
Хватит. Зачем ей нужно еще одно кредитное направление – это ее дело.
– Так ты поможешь? – прямо спрашивает она, догадываясь, что сейчас услышит цену, которую будет не в состоянии заплатить.
– Вернись в прокатную фирму, где брала оружие, – отвечает Эль Греко. – Тебе нужен тот же приемщик, который оформлял договор с тобой. Приходи к нему и скажи… Да, впрочем, можешь ничего не говорить.
– Что? – Майя отворачивается от вороны и таращит глаза на мутанта. – В каком смысле – ничего?
Эль Греко цокает языком и поднимается со стула:
– Да, понимаю, это немного не… Хорошо, скажи ему, что ты хочешь арендовать еще один пистолет. На этот раз советую брать «хеклер и кох», облегченную версию, у них есть такая. Он в целом компактнее, удобнее для женщины и не оттягивает карман. Хотя носить огнестрельное оружие в кармане я в любом случае не рекомендовал бы.
– Зачем мне еще один… – ошеломленно выдыхает Майя, но Эль Греко уже направляется к двери в соседнее помещение. – Подожди, а потом что?
– Потом мы увидимся еще раз. Но это будет не скоро.
С этими словами он скрывается в соседней комнате. Майя ждет несколько минут. Потом встает, идет туда же, заглядывает за дверь.
Почему-то так ей и казалось.
Она возвращается, идет к коридору, на пороге оглядывается посмотреть на ворону и на мгновение ловит сверкнувший в глянцево-черном глазе блик.
Оказавшись дома, Майя не выключает оксану – и вообще за весь вечер не говорит ей ни единого дурного слова, хотя оксана буквально бомбардирует ее акустическим спамом, напоминая про счета, зачитывая вслух все набросанные на айпи рекламные листовки (хотя, по идее, должна была удалять такую корреспонденцию, не открывая), цитируя важные новости из ленты (Анже, с которой вы учились с третьего по пятый класс, завела себе очаровательного котеночка, хочешь посмотреть
Стоя под струями воды, Майя думает. Заодно это помогает сдерживать панику: у нее фобия, хотя душ – это совсем не страшно, это же не ванна и не бассейн, не озеро и не море, но она все равно каждый раз слегка напрягается, так что обязательно думать или вспоминать что-то.
Ей показалось, или этот мутант знал про Степана? Про то, где она брала ствол… И про все то, про что задавал вопросы – вообще про все. Он из внутренних дел? Из безопов? Ай-ай-ай, как неловко получилось.
Обсушившись, она смотрит на себя в зеркало (а ей ведь почему-то казалось, что она повыше ростом), снова выходит на свой любимый балкон с расчерченным квадратами видом на деревья и кусочек неба – вид на самом деле очень красивый.
На небе начинает закручиваться багровая спираль.
Из лиловых, малиновых и рыжих облаков, что наслаиваются на тяжелые темно-фиолетовые, к земле протягивается тонкое вихрящееся щупальце – точно канатик-халаза в яйце, точно телепортационная трубка, точно молния, сделанная из тучи.
У Майи перехватывает дыхание. Она видит, как тонкая нога торнадо ощупывает землю где-то вдали, за домами. Через миг осознает, что это «вдали» – на самом деле здесь, в городе. Где-то там, на невидимой для нее окраине, смерч сметает постройки, выдирает с корнем деревья и рвет линии электропередач. Через несколько секунд должны зареветь сирены.
Нет, ничего подобного. Ничего они не должны. Нет. Широко распахнув глаза, Майя пару секунд смотрит на пурпурный шторм в небесах, потом зажмуривается, трясет головой и несколько раз повторяет вслух «витамины, микроэлементы». Когда она открывает глаза, небо снова сумеречное, пыльно-синее и безмятежное.
Окно в комнате без окон. Опять видим то, чего нет, ну-ну.
Майя уходит с балкона.
Найди внутри себя участок безмятежного спокойствия, незыблемый, точно глаз урагана, и мысленно возвращайся туда всякий раз, когда чувствуешь, что тебе трудно совладать со своими эмоциями.
Исчерпав запас обычных своих пакостей, оксана «подстраивается под настроение владельца» – самовольно включает и подает на динамики в гостиной книгу доктора Экова. Майя в оцепенении слушает несколько секунд, потом хватает пульт и стирает эту муру из облачной фонотеки к чертовой матери.
Китин вылез первым, распахнув дверь, и даже придержал ее для Марка. Тип в костюме словно испарился, но на этот раз вместо него из машины вышел и точно так же прислонился к крылу водила – плечистый штрих в рубашке с коротким рукавом и с категорически безвкусной челкой.
Олег Иванович зашагал по выложенной мозаичными плитками мостовой. По периметру пьяцетты стояли каменные скамейки, а в центре соорудили нечто вроде стоящей в скромном бассейне скульптуры из громоздких гранитных блоков. Вокруг бассейна деловито сновали голуби. Осознав, что скульптура, похоже, изображает Пегаса, Марк содрогнулся.
Китин поддернул брючины и уселся на одну из лавочек. Марк сел рядом. В рябящем бассейне глубиной сантиметров двадцать плавали желтые и бурые листочки – притом что ни одного дерева в радиусе метров пятидесяти не наблюдалось.