Альтернатива Москве. Великие княжества Смоленское, Рязанское, Тверское
Шрифт:
Федор Васильевич обязывался: «держать Великое княжение Ивана честно и грозно без обиды; хотеть ему везде и во всем добра, быть с ним заодно на всякого недруга и не ссылаться ни с кем без его ведома. Великий князь обещал жаловать его и печаловаться о его отчине. Никто из них не должен вступаться в чужой удел и искать его под братом или под его сыновьями».
Далее говорилось: «…а не будет у меня детей, и мне великому князю великим княженьем благословити тобя своего брата, а не будет у тобя детей, и тебе моему брату своей отчины не отдати никоторою хитростью мимо меня великого князя».
Мать их, княгиня Анна, кроме своих купленных дворов в городе, получала четверть всех доходов в обоих уделах.
«Орду знает только один великий князь, и платит ясак татарским
Далее обозначались границы уделов, хотя не везде ясно и определенно. Удел Федора состоял из двух неравных частей: большая сосредоточилась около Старой Рязани, меньшая – около Перевитска. В самом Переяславле Рязанском Федору отделялись часть княжеских дворов в городе, посад, несколько мельниц, луг и поле возле города, треть городских пошлин и часть в судебных городских доходах. Разные княжие люди: ловчане, рыболовы, псари и пр. были также поделены между братьями. Младший обязывался поддерживать треть городских укреплений. Князья не должны были покупать друг у друга сел и держать закладней.
Отношения удельного Рязанского князя к старшему брату, если судить по договору, были почти те же самые, в каких последний находился к великому князю Московскому и в каких к Ивану III состояли его младшие братья. Но фактически имели силу только экономические статьи договора, а в делах политики оба князя были покорными слугами Ивана III.
О взаимоотношениях Москвы и Рязани в конце XV в. известно крайне мало, вот я и вынужден подробно цитировать скучные «докончанья». Но сейчас мы перейдем к куда более интересному вопросу, всячески избегаемому царскими, советскими и нынешними историками. Обратим внимание на упоминание о татарах в тексте договора. Князь Федор обязуется «не знать Орду» и «платить ясак татарским царевичам». [144] О чем тут речь? Ведь на дворе 1483 год, и Русь уже три года как избавилась от ордынского ига.
144
В тексте татарские царевичи именуются «служилыми», но это – позднейшая интерполяция.
Чтобы разобраться в ситуации, нам придется вернуться во времена Великой усобицы.
В начале 40-х годов XV века трусливый Василий II одновременно платил дань сразу двум ханам – сарайскому Кичи-Мухаммеду и кочевавшему в причерноморских степях Сеим-Ахмету. [145] Надо ли говорить, что это не понравилось казанскому хану Улу-Мухаммеду. Надо же – двум его конкурентам улусник Васька платит, а ему, самому ближнему хану, – нет!
Весной 1445 г. Улу-Мухаммед отправил двух своих сыновей, Махмуда (в русских летописях Мамутякяк или Махмутек) и Якуба, в поход на Москву. В июле им навстречу отправился и Василий II с московской ратью. По пути к нему присоединились вассальные князья Иван и Михаил Андреевичи и князь Василий Ярославич.
145
Шемяка же предпочитал не платить ни одному хану. Любопытно, что по сему поводу Н.С. Борисов дюже возмущается: «Утаивание части ордынского «выхода»… все эти грешки Шемяки как-то не вяжутся с образом благородного рыцаря, борца за свободу, каким рисуют буйного Юрьевича некоторые историки» (Борисов Н.В. Иван III. С. 71). «Некоторые историки» – это явно про А.А. Зимина. А мнение же Борисова таково: раз платят «прогрессивные» московские правители, надо и всей Руси платить и пресмыкаться перед татарами.
Московское войско подошло к Суздалю и разбило лагерь на реке Каменке. 6 июля в стане началось движение – ратники одели доспехи, подняли знамена и выступили в поле. Но татар не было видно, и Василий Васильевич вернулся в лагерь и сел с князьями и боярами ужинать. Пили и гуляли долго, спать легли под утро. Великий князь проснулся поздно, отслушал заутреню и собрался было опять лечь
В битве у Спасо-Евфимьевского монастыря русские поначалу стали одолевать, татары отступили. Но многие русские, по словам летописца, «начаша избитых татар грабить». Этим воспользовался бек Кураиш, который завернул своих бежавших киргизов и контратаковал русских. Московская рать была вдребезги разбита. Василий II, его двоюродные братья Михаил Андреевич Верейский и Иван Андреевич Можайский попали в плен и были отправлены в Казань.
Затем татары разграбили Суздаль и, перейдя через Клязьму, стали напротив Владимира, но штурмовать его не решились и отправились назад через Муром в Нижний Новгород.
Когда в Москве узнали о пленении Василия II, то «поднялся плач великий и рыдание многое». Но за этой бедой пришла и другая: ночью 14 июля «загорелась Москва и выгорела вся, не осталось ни одного дерева, а каменные церкви рассыпались и каменные стены попадали во многих местах». Людей погибло много, по одним данным – 700 человек, по другим – гораздо больше, потому что из города мало кто бежал: боялись татар. Добра всякого сгорело множество, так как в Москве собрались жители других городов и окрестных сел и готовились к осаде.
Паника в Москве была пресечена приходом Дмитрия Шемяки, который взял власть в свои руки. Между тем Улу-Мухаммед отправил в Москву своего посла мурзу Бигича с поручением возвести на великокняжеский престол Шемяку. Дмитрий очень обрадовался, так как давно мечтал об этом. Вместе с Бигичем он отправил к хану своего посла Федора Дубинского, чтобы выразить Улу-Мухаммеду благодарность за оказанную честь. Бигич и Дубинский до Мурома ехали на лошадях, а там пересели на судно. Так пожелал Бигич: он хотел полюбоваться речными просторами Оки.
Но пока Бигич пьянствовал в Москве и путешествовал по Оке, хан Улу-Мухаммед был убит в Казани своим братом Кара Якубом. Дальнейшую историю З.З. Мифтахов описывает так: «После этого [убийства Улу-Мухаммеда. – А.Ш.] Кара Якуб освободил из тюрьмы Василия II, а также его двоюродного брата и бывших при них бояр. Первым делом великий князь отправил Андрея Плещеева в г. Переславль, чтобы сообщить матери и жене о своем освобождении, а также о том, чтобы привезли выкуп в г. Курмыш. В деревне Иваново-Кислеево Плещеев встретил Плишко Образцова, который с лошадьми ожидал прибытия на судне Бигича и Дубинского. На берегу Оки, недалеко от переправы, между ними состоялся обмен информацией. Плещеев сообщил о том, что Василий II освобожден из плена, а Образцов о том, что в Москве великим князем провозглашен Дмитрий Шемяка. Когда подплывшие на корабле мурза Бегич и посол Дубинский узнали о случившемся, то они вернулись в г. Муром, где Бигич был арестован сторонниками Василия II. Узнав об освобождении Василия II из тюрьмы, Дмитрий Шемяка покинул Москву и направился в Углич.
Тем временем Кара Якуб вместе с Василием и его приближенными прибыл в г. Курмыш, расположенный на берегу Оки. Здесь он стал ждать, когда привезут выкуп. В Казани Кара Якуб оставил своего племянника Якуба, перешедшего на его сторону, с 500 кыргызами, а также ногайского служилого князя Кильдибека с 2500 всадниками.
Якуб освободил из тюрьмы Гали-бия, который сразу стал претендовать на власть.
Когда Махмуд и Кураиш узнали о гибели Улу-Мухаммеда, то «были потрясены этим вероломством и изменой». В сопровождении тысячи кыргызов они прибыли в г. Курмыш. Здесь «между ними и злодеем произошел бой». Во время этого боя Кара Якуб «бросился на Махмудтека с ножом, но тот опередил дядю» и ударом кинжала убил его. Так закончил свой жизненный путь братоубийца Кара Якуб». [146]
146
Мифтахов З.З. Курс лекций по истории татарского народа (1225–1552 гг.). С. 312.