Альвиана: по зову сердца и луны
Шрифт:
отчаянно думала, как же быть? Если не дам отпора, стану игрушкой для биться. И тогда, как загнанная в угол мышь, я решилась на самый отчаянный и глупый поступок в жизни. Подняла на него глаза и отчеканила:
— У тебя, наглый, самовлюбленный придурок, слишком завышенное самомнение! Нужен ты мне, как коту пятая лапа!
С каждым словом лицо элитника вытягивалось, меняясь от злобного к удивленному, и тут же покрывалась багровыми пятнами ярости. Когда я все сказала — в лавке зазвенела тишина, ставшие золотыми глаза элитника сверкнули, и он двинулся на
Наверно, чтобы умереть быстро и гордо, я в довершении сдула с ладони, которой отряхивала волосы и платье, остатки пыли прямо ему в лицо. Ее было мало, но породистому оборотню с тончайшим нюхом и этого оказалось достаточно. Он скривился, остановился и, набрав воздуха в грудь, громко чихнул. Затем еще и еще…
— И… И…ДИО… чхи! Тка! Идиотка! — расчихался гад. А я, не дожидаясь, когда он оклемается, юркнула к двери, выскочила на улицу и побежала, куда глаза глядят.
На меня оборачивались все встречные, тыкали пальцами и хохотали. Видимо, я вся в зеленой гадости, но плевать! Главное ноги унести, иначе нагонит — разорвет на кусочки.
Каким-то чудом выбежала на знакомую улицу, взвизгнула от радости и помчалась к общежитию.
Вприпрыжку вбежав в ворота, домчалась до лестницы и в три прыжка была у двери. И откуда только силы взялись? У девочек, попадавшихся по пути, реакция была схожей со встречными на улице. Они замирали на месте и начинали принюхиваться.
Едва я дрожащими руками кое-как достала ключ из кармана, вставила его в замочную скважину, рядом возникла мадам Пуи:
— Кто посмел?! — громоподобно взревела она, ткнув узловатым пальцем в плечо, где осела взвесь. Но не ор, а именно страх, читавшийся в ее глазах, напугал меня больше всего.
Как только ключ в замке провернулся, дверца приоткрылась — она грудью втолкнула меня в комнату.
— Живо раздевайся! — рявкнула и принялась стягивать с меня платье.
Почти мгновенно я осталась в нижнем белье, а комендант начала смахивать с моих волос и лица своим фартуком пыль.
— Кто это сделал? Что за паскудник?! Ну?! — она воззрилась в меня желтыми очами, и я ей как на духу призналась:
— Темноволосый элитник, — и всхлипнула.
— Какой?!
— С носом с горбинкой и родинкой на щеке, — описала, что помнила. На что мадам всплеснула руками и плюхнулась на мою кровать, под ее весом жалобно скрипнувшую.
Некоторое время она молчала и, ошарашенно разглядывала меня, а я тряслась, подозревая, что пробежала через весь академический поселок, пахнущая местной запрещенной гадостью. Уже начала плакать, как мадам громко хлопнула в ладоши:
— От ты ж шустрая девка! От хитрюга! Самого Сарнара охомутала!
— Я?! Нет! — завертела я головой. — Он меня прибить хотел! Швырнул эту гадость в лицо! А я… а я… — всхлипнула. — Что теперь будет?
— А что будет? Бегать за тобой будет?! — тожественно пояснила она.
— Чтобы шею свернуть?
Мадам посмотрела на меня, как на дуру.
— «Лаской» швыряют, не чтобы шеи сворачивать, а чтобы в постели ворочать!
— Не хочу! — топнула я ногой. — Ненавижу
— Ой, скажешь тоже! — улыбнулась мадам. — Я думала ты тихоня-тихоней. А ты, проныра, такого парня отхватила!
— Да не отхватывала я его! Я ему нагрубила, он разозлился и швырнул в меня этой гадостью!
— А как нагрубила?! — внезапно насторожилась комендант, но с таким подозрительным интересом, что я прикусила язык.
— А вам зачем?
— Тебе наследник клана Сарнар не нужен, а другие за такую возможность готовы большие деньжищи платить! Так что понабивала цену и будет! Платье надевай и к нему беги?
— Зачем?
— Дурища! — мадам закатила глаза. Какая ни на есть дурища! — и ушла, громко хлопнув дверью. Однако зачем-то заперла меня на ключ.
Оставшись одна, я перебрала произошедшее в уме и теперь осознала, что именно этот Сарнар сделал. Швырнув мне в лицо «ласку», он хотел, чтобы я повисла на нем и стала безотказной?! Какой ужас! Какая подлость! Да если бы не насморк, страшно представить, чем закончился бы для меня вечер! Озабоченная скотина!
Меня затрясло от ненависти, снова подступили слезы, я плюхнулась на постель, но тут щелкнул замок, и в комнату вернулась мадам.
— Это слезы радости? — поинтересовалась она, ставя принесенный ею тазик на стул и выливая в него воду.
— Он хотел одурманить меня?
— Хотел. Но не все разборчивы, как ты. Слушай, а может ну его, твоего жениха? Сарнар то знатнее!
— Нет! — само собой вышло, что я начала разговаривать с мадам. А опомнившись, отпираться уже поздно.
— Только не пойму, если он тебя обсыпал «лаской», как ты убежала? Да ты должна была стать податливей глины! Альвиана?! Неужели ты не чувствуешь ни капельки возбуждения?
— Нет, — я действительно ничего не чувствовала из-за заложенности носа. После жуткой ночки, когда меня ловчий чуть не изрубил топором, когда страху натерпелась, иммунитет сел, и я занедужила… А если бы нет? По телу прошел озноб. Как же страшно все могло обернуться!
Циничный мерзавец ждал, что под влиянием афродозиака я буду унижаться, предлагать себя. А потом… потом бы он или ославил меня, или… страшно подумать! Ненавижу его! Ненавижу всех элитников!
— Нет — так нет! Тогда живо мыться! — незло проворчала мадам. — На тебе столько ласки, что всех девок мне сведешь с ума. Вон — одна уже сидит под дверью с масляными глазками! Поди, уши греет! — она толкнула дверь и гаркнула на Ардию:
— Живо к себе!
Но видимо Ардия не собиралась слушаться, поэтому мадам вышла из комнаты и, судя по звукам, поволокла рыжую липучку силком.
Вернулась комендант уже через две минуты, вешая связку ключей на пояс.
— Заперла ее. И остальных запереть надо! Одна ты у меня как ни в чем не бывало! Будто и не оборотница!
— У меня насморк, — оъяснилась я.
— Холодная ты! На мое счастье!
Мадам лично помогала смывать мне с головы порошок. Когда волосы стали влажными, даже почувствовала тончайший цветочный запах. Такой нежный, сладкий…