Аляска золотая
Шрифт:
В обеденное время супруги Меньшиковы зашли перекусить в маленький трактирчик, над дверью которого висела табличка — «Портеньо [13] ». За одним из столов сидели и оживлённо болтали поиспански Фрол Иванов и молоденькая черноволосая девица, облачённая в богато отделанный мужской костюм для верховой езды.
«Надо признать — весьма симпатичная барышня!», — со знанием дела оповестил внутренний голос. — «Ну, вылитая Исидора Коварубио — из великого романа Майна Рида «Всадник без головы»! Только молоденькая такая Исидора, лет шестнадцатисемнадцати от роду…. Кстати, характерный
13
— Портеньо (исп.) — сейчас в Аргентине этим словом называют коренных жителей БуэносАйреса.
Возле барной стойки — на высоких стульях — сидели двое мужчин среднего возраста, чемто неуловимо похожие на собеседницу Фрола. Вот девушка неожиданно рассмеялась хрустальным и серебристым смехом, мужчины тут же, словно по чьейто строгой команде, напряглись, поглядывая на Иванова с ярковыраженным недоверием.
— Наверное, братья этой черноволосой красотки, — негромко предположила Санька. — Я читала, что у испанцев принято, чтобы молодые девушки ходили на свиданья с кавалерами только под надёжным присмотром близких родственников. Правильный такой обычай, уберегающий от всяких неожиданностей…
Чуть позже выяснилось, что девушку действительно звали Исидорой. Она была любимой дочерью местного плантатора Рауля Гонсалеса, а два хмурых типа, действительно, являлись её старшими братьями.
После обеда Егор и Санька отправились прогуляться вдоль обрывистого берега ЛаПлаты. Шли, обнявшись, любовались на шикарные речные пейзажи, болтали о всяких мелочах.
— Александр Данилович! — позвал ктото. — Подождите!
Торопливо подошёл шкипер Тихий и взволнованно доложил:
— Господин командор! Мне рассказали, что всего неделю назад у крайнего причала, где сейчас пришвартована «Кристина», стоял голландский фрегат. Да, тот самый, с русскими офицерами на борту. Называется — «Зейдерзее». Что это всё значит, Александр Данилович?
Егор только плечами передёрнул недовольно, мол, сам бы многое отдал — за решение этой головоломки.
Ещё через час, когда уже подходили к гостинице, Егор непроизвольно задрал голову вверх, нахмурился и недовольно покачал головой:
— Саня, сколько раз я тебе говорил, что, выходя из комнаты, окна обязательно надо закрывать?! Вон, створка нашего окошка распахнута почти настежь. Безалаберность какаято, право!
— Я только маленькую щёлку оставляла, чтобы чутьчуть проветрить, — принялась оправдываться жена. — Это ветер, наверное, постарался. Ну, и ничего страшного! Подумаешь, в комнату нанесёт немного платановых листьев. Они такие милые! И пахнут очень приятно…
«Дай Бог, чтобы только опавшие листья платанов пожаловали к нам в гости!», — многозначительно поморщился недоверчивый внутренний голос. — «Дай Бог! Впрочем, наша мансарда, действительно, располагается высоко от земли, а никаких лестниц вблизи не наблюдается…. Вообще, братец, ты и сам непростительно расслабился! По поводу окна мог бы и лично всё проверить…».
Возле двухстворчатых дверей постоялого двора дисциплинированно прогуливался сержант Дмитрий Васильев и два солдата. Служивые,
— Господин командор, на вверенном нам объекте всё спокойно! — заметив начальство, тут же вытянулся в струнку сержант. — Никого из посторонних персон не появлялось!
— Нуну! — облегчённо вздохнул Егор. — Бдите дальше, бойцы!
Когда он массивным бронзовым ключом отпирал дверной замок гостиничного номера, над головой чтото застучало.
— Чёрт меня побери! — негромко выругался Егор, врываясь в помещение. — За что мне это всё? За что?
Он торопливо заглянул под кровать и убедился, что заветный саквояж — с половиной «золотого запаса» экспедиции — бесследно исчез.
— Этот наглый вор пришёл по крыше, — начала объяснять Сашенция безмерно виноватым голосом. — Заслышал, что мы возвращаемся, вылез обратно на крышу и…. Прости меня, Саша! — неожиданно заплакала, размазывая ладошкой по лицу крупные слёзы.
— После, дорогая, после! — Егор невежливо отодвинул жену в сторону и устремился вниз по лестнице, на ходу вытаскивая изза пояса пистолет.
Выскочив на улицу, он взвёл тугой пистолетный курок и скомандовал подбежавшим часовым:
— На крыше гостинице находится подлый вор. Бегите вдоль правой стороны дома, я побегу вдоль левой. Стрелять на поражение! Форверст!
Стена здания оказалась неожиданнодлинной: к жилой части постоялого двора примыкали какието склады и амбары, дальше, судя по характерным запахам, располагались овчарня и конюшня. Когда до угла крайнего строения оставалось уже совсем немного, за торцом раздался громкий цокот конских копыт.
Егор наддал и, выскочив на свободное пространство, поскользнулся. Голень правой ноги, когдато угодившей в звериный капкан, пронзила острая боль. Он тут же опустился на левое колено, вытянул вперёд руку с пистолетом и надавил на курок, целясь в спину одному из трёх всадников, скакавших прочь от постоялого двора.
Прогремел выстрел, гнедая лошадь упала на всём скаку, подминая под себя седоканеудачника. Остальные два беглеца продолжили стремительно удаляться по направлению к спасительной пампе. [14]
«Стрелял во всадника, а попал в лошадку, понятное дело!», — криво усмехнулся вредный внутренний голос. — «Хотя, тридцать пять метров — расстояние для пистолета совсем некомфортное. А одеты эти всадники — словно обычные ковбои из голливудских вестернов: куртки в длинной бахроме, широченные штаны, широкополые шляпы…».
14
— Пампа — аргентинская степь.
Сержант и солдаты, появившиеся через семьвосемь секунд изза другого угла крайнего строения, даже стрелять не стали — по причине полной бесполезности.
— Ушли, гады скользкие! — с трудом переводя дыхание, объявил Васильев. — А чего укралито, Александр Данилович? Важное что?
Егор только кисло поморщился и досадливо махнул рукой:
— Ерунда, Дмитрий! Ты, братец, лучше помоги мне подняться. С правой ногой у меня беда приключилась…
Выяснилось, что в ста пятидесяти метрах от них располагался трактирчик «Портеньо», из дверей которого — на звук выстрела — выскочили Фрол Иванов, прекрасная Исидора и два её старших брата.