Алые когти
Шрифт:
— Убей его, если сможешь! — она вложила в руку варвара тяжелый кинжал. — Моя магия здесь бессильна!
Конан не чувствовал боли. Толькемек старался подгадать, чтобы киммериец оказался между ним и дверью или жертвенником,
Толькемек уже не прыгал, понимая, что перед ним противник более грозный, чем те, что умирали с воплями. Первобытный блеск варварских глаз был не менее страшен, чем фосфорическое свечение старца. Они кружили и кружили; один менял позицию, и другой немедленно делал то же самое, словно их соединяла невидимая нить. Но с каждым разом Конан подходил все ближе к противнику. Он уже приготовился к прыжку, но тут раздался предостерегающий крик Валерии. На какое-то мгновение киммериец оказался между старцем и дверью. Огненный луч обжег бок Конана, который успел отскочить в сторону и метнуть нож. Старый Толькемек упал на плиты, рукоятка ножа дрожала в его груди.
Таскела прыгнула — но не к варвару, а к Палке, что валялась на полу и пульсировала, как живое сердце. И Валерия прыгнула, вооруженная отнятым у мертвеца кинжалом. Лезвие, направленное крепкой рукой аквилонки, вонзилось в спину княгини Техултли и вышло из груди. Таскела вскрикнула и умерла.
Конан
— Вот теперь война действительно кончилась! — заметил Конан. — Ну и ночка выдалась. Где эти ребята хранят жратву? Я голоден, как волк.
— Нужно тебе ногу перевязать, — Валерия оторвала кусок шелковой шторы, обернула его вокруг пояса и нащипала корпии; потом тщательно обработала рану Конана и крепко забинтовала.
— Ладно, поголодаем, — сказал он. — Идем отсюда. За стенами этого дьявольского города начинается настоящий мир. Хватит с нас Ксухотла. Эти выродки перебили друг друга — ну и прекрасно. Не нужны мне их проклятые сокровища. Они еще, чего доброго, заколдованные.
— Да, в мире еще много честной добычи для тебя и для меня, — сказала Валерия и потянулась всем своим прекрасным телом.
Давешний блеск снова появился в глазах Конана, и на этот раз аквилонка уже не хваталась за меч.
— Далека дорога до побережья, — ласково сказала она, прервав поцелуй.
— Неужели? — рассмеялся он. — Разве есть для нас с тобой преграды? Да в стигийских портах еще не откроется торговый сезон, как мы уже будем стоять на палубе. И тогда мы покажем всему миру, что такое настоящий грабеж!