Алый ангел
Шрифт:
Кэм закрыл глаза, приходя в себя.
– Ангел, – прошептал он. – Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
– Простить тебя? За что я должна тебя прощать?
Она действительно не понимает, подумал Кэм, и груз вины еще сильнее сжал его грудь. Низким и неровным голосом он сказал:
– Прости меня за то, что я превратил твою жизнь в кошмар, что посылал агентов охотиться за тобой, за все, что тебе пришлось вынести в детстве.
Руки девушки затрепетали, а глаза на бледном лице сделались огромными. Сглотнув, она
Кэм застонал от ее молчания. Он произнес с мольбой:
– Я не виню тебя за то, что ты ненавидишь меня. Но если ты дашь мне шанс, клянусь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину.
С уст Габриель сорвался сдавленный стон.
– О любимый, не надо! Это я должна умолять тебя о прощении. И я так и не поблагодарила тебя за то, что ты сделал для дедушки. Думаешь, я не понимаю, чего тебе стоило побороть свою ненависть и спасти и его тоже?
Кэм беспомощно пожал плечами.
– Я сделал это не ради него, а ради тебя. И я обнаружил, что больше не испытываю к нему ненависти. Как же я могу ненавидеть того, кто спас тебя от разъяренной толпы?
Габриель потянулась к мужу, но он остановил ее резким движением руки.
– Ты должна позволить мне закончить, Ангел. Есть вещи, о которых я должен рассказать, чтобы быть в мире с самим собой.
Герцог беспокойно сделал несколько шагов по комнате перед тем, как повернуться к Габриель. – Луиза Пельтье… – начал он.
Габриель, не колеблясь, перебила его.
– Уверяю тебя, Кэм, я не держу зла за этот эпизод. И никогда на самом деле не держала, – девушка попыталась улыбнуться. – Ну, разве что час или два, не дольше, честное слово.
Кэм запустил пальцы себе в волосы. Хриплым шепотом он воскликнул:
– Если бы дело было только в этом!
Медленно вдохнув, герцог продолжил более спокойным тоном:
– Надеюсь, ты поверишь, если я скажу, что ты и только ты воплощение всего, чем я восхищаюсь в женщинах.
Голос Габриель дрожал, когда она ответила:
– Спасибо, Кэм. Я постараюсь не опозорить тебя. Мне было нелегко, но с твоей помощью, надеюсь, я еще смогу научиться вести себя как леди.
Кэм застонал и на одном дыхании гневно выругался.
– Мне плевать на леди! – взревел он.
Габриель отшатнулась, ошеломленная внезапной бурей, прогремевшей в его голосе.
Герцог покачал головой и подождал секунду, прежде чем продолжить:
– Разве ты не знаешь, что мое сердце завоевал эльф в мужских брюках? – Кэм усмехнулся, потешаясь над собой. – С моей стороны было глупо сразу не признать, что ты во всем превосходишь женщин, каких я когда-либо знал. Это не имеет никакого отношения к одежде, которая на тебе. Это ты, Габриель. Это то, кем ты являешься. И я никогда не простил бы себе, если бы ты ошибочно считала, будто мне хочется, чтобы ты стала другой. Ангел, пожалуйста, ради меня, оставайся такой, как ты есть.
Улыбаясь сквозь
– Ты, наверное, очень любишь меня, если говоришь так, Кэм.
На Кэма очень сильно подействовала легкая насмешка в ее голосе. Перестав улыбаться, серьезным голосом он начал:
– Есть ли… – Кэм запнулся, резко вдохнул и продолжил, – есть ли надежда, что ты тоже меня полюбишь?
На мгновение глаза Габриель закрылись.
– Нет, – сказала она и не смогла продолжить из-за кома, поднявшегося к ее горлу.
Неверно истолковав молчание жены, Кэм в отчаянии посмотрел на нее.
Габриель снова смогла говорить.
– Нет, – сказала она, – нет такой надежды. Понимаешь, дорогой, я не смогла бы перестать любить тебя, даже если бы захотела.
Они долго стояли, не двигаясь, глядя друг другу в глаза. Габриель сделала первый шаг – со сдавленным криком она бросилась в объятия мужа. Поток несвязных слов лился с ее губ.
Кэм поцелуями не дал ей говорить. Его объятия стали крепче, а потом нежнее, когда Габриель подчинилась его требованию. Еще так много нужно было сказать, необходимо было сказать, но Кэм не знал, с чего начать. Он нашел более удачное решение.
– Мы поговорим позже, – произнес он и повел жену к кровати. – О Ангел, я так соскучился, я так ужасно по тебе соскучился. Люби меня, просто люби меня, – попросил он.
– Люблю, – пропела она и обняла его.
Кэм пытался быть нежным. Пытался быть мягким. И если бы Габи так сладострастно не отвечала на его ласки, он, возможно, преуспел бы в этом. Но когда его кожа скользнула по ее обнаженной коже, они оба оказались не в силах сдерживать внезапную безумную вспышку страсти, которая накалилась до точки воспламенения и быстро опустошила их.
– В следующий раз у нас получится лучше, – сказал Кэм и начал все сначала.
Габриель не озвучила никаких возражений.
Позже, гораздо позже, когда они сказали все, что любовники говорят друг другу во тьме ночи, Кэм произнес:
– Мы поедем в Лондон, как только ты захочешь.
Герцог думал, что Данраден казался его жене зловещим, что с ним у Габриель связано слишком много неприятных воспоминаний. Возможно, она всегда будет воспринимать этот замок как тюрьму. Эта мысль тревожила Кэма. Габриель приподнялась на локте.
– Это мне не подходит, – сказала она и стала нежно-нежно повторять кончиком языка любимые черты. – Я не хочу, чтобы наш ребенок рос в городе.
Кэм погладил маленький животик жены, словно защищая его.
– У меня есть поместье в Йоркшире, – неуверенно предложил герцог, – и маленький особнячок возле Честера.
Но это также не подошло ее светлости.
– Чего ты хочешь? – спросил Кэм. – Я дам тебе все что угодно, в пределах разумного.
Но Кэм знал, что если бы она заговорила о Нормандии, он задушил бы ее.