Алый Рубин. Любовь через все времена
Шрифт:
Мама вздохнула.
— Конечно, нет, тётя Мэдди. Ведь это твои видения. — Она опустилась на соседний стул.
— Да, но я их тоже не понимаю, — ответила тётушка Мэдди. — Ты всё записала, чтобы мы могли рассказать об этом твоей матери?
— Нет, тётушка, не записала.
Мэдди наклонилась.
— Значит, мы должны записать сейчас. Так, сначала была Люси, потом дерево. Красные ягоды… Могла это быть рябина? Под ней лежал драгоценный камень, отшлифованный в виде яйца… Боже мой, какая я голодная! Я надеюсь, что вы не съели без меня десерт.
— Это было действительно жутко, — сказала я.
Каролина и Ник уже отправились спать, а я сидела в маминой комнате на краешке кровати и пыталась перевести разговор на свою проблему («мама, сегодня кое-что произошло, и я боюсь, что это опять произойдёт»).
Мама была занята ежевечерним уходом за собой. С лицом она уже закончила. Очевидно, хороший уход оправдывал себя. По ней совершенно не скажешь, что ей уже за сорок.
— Я впервые присутствую при видении тётушки Мэдди, — сказала я.
— И у неё впервые видение во время ужина, — откликнулась мама, нанося на руки крем и тщательно его втирая. Она неизменно утверждала, что возраст распознаётся по рукам и по шее.
— И что, её видения можно воспринимать всерьёз?
Мама пожала плечами.
— Ну… Ты сама слышала, какой сумбур она рассказывает. Но это можно каждый раз соответственно интерпретировать. За три дня до смерти деда у неё тоже было видение. Чёрная пантера, прыгнувшая ему на грудь.
— Дедушка умер от инфаркта. Вполне подходит.
— Я и говорю — каждый раз вполне подходит. Хочешь крем для рук?
— Ты в это веришь? Я имею ввиду, не в крем для рук, а в тёти-Мэддины видения.
— Я уверена, что тётя Мэдди действительно видит то, о чём рассказывает. Но это совсем не означает, что то, что она видит, предсказывает будущее. Или вообще что-то объясняет.
— Не понимаю! — Я протянула маме руки, и она начала втирать в них крем.
— Это примерно как с твоими призраками, дорогая. Я уверена, что ты можешь их видеть, и я так же верю тёте Мэдди, что у неё видения.
— То есть ты хоть и веришь, что я вижу призраков, но ты не веришь, что они существуют? — вскричала я и возмущённо убрала руки.
— Я не знаю, существуют ли они в действительности, — поправила меня мама. — Во что я верю, никакой роли не играет.
— Но если их нет, то это значит, что я их выдумала. А это значит, что я сошла с ума!
— Нет, — ответила мама. — Это значит… ах, дорогая! Я не знаю. Иногда у меня такое чувство, что в этой семье у каждого слишком много фантазии. И наша жизнь была бы более мирной и счастливой, если бы мы ограничивались тем, во что верят обычные люди.
— Понимаю, — сказала я. Возможно, мне не стоило выступать со своими новостями. «Эй, мама, сегодня после обеда мы перенеслись в прошлое — я и моя ненормальная фантазия».
— Пожалуйста, не обижайся, — сказала мама. — Я знаю, что на свете есть много необъяснимого. Но возможно, что чем больше мы заняты такими явлениями, тем
— Возможно.
— Вот как? Ты собираешься в ближайшее время взобраться на какую-то башню, усесться там на часы и начать болтать ногами?
— Конечно, нет. Но может быть, это символ?
— Возможно, — ответила мама. — А возможно, и нет. Иди спать, дорогая. Это был длинный день. — Она посмотрела на часы на своём ночном столике. — Будем надеяться, что у Шарлотты это уже позади. О Боже, как мне хочется, чтобы она уже наконец переместилась.
— Возможно, у Шарлотты тоже слишком много фантазии, — сказала я, поднялась и поцеловала маму в щёку.
Утром я ещё раз попытаюсь.
Может быть.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, моя большая девочка. Я люблю тебя.
— И я тебя, мама.
Когда я закрыла дверь своей комнаты и забралась в кровать, я чувствовала себя довольно паршиво. Я знала, что должна была всё рассказать матери. Но её слова настроили меня на размышления. Конечно, у меня было много фантазии. Но фантазия — это одно, а воображать, что ты перемещаешься во времени, — совсем другое.
Людей, воображающих нечто подобное, надо лечить. И это правильно. Может быть, я такая же, как те типы, которые утверждают, что их похитили инопланетяне. Просто чокнутые.
Я выключила ночник и удобно завернулась в одеяло. Что было бы хуже? Сойти с ума или переместиться во времени?
Наверное, второе, решила я. От первого хотя бы есть таблетки.
В темноте вернулся страх. Я опять подумала, как высоко будет падать отсюда на землю. Поэтому я снова включила ночник и повернулась к стене. Чтобы заснуть, я попыталась подумать о чём-нибудь безобидном, нейтральном, но мне это никак не удавалось. В конце концов я начала считать до тысячи в обратном порядке.
В какой-то момент я всё-таки заснула. Мне как раз снилась большая птица, когда я проснулась и села в постели с колотящимся сердцем.
Оно снова вернулось, это противное ощущение в животе. В панике я соскочила с кровати и помчалась (насколько могла с дрожащими коленями) к маме. Мне было наплевать, что она сочтёт меня сумасшедшей, я просто хотела, чтобы это прекратилось. И мне было страшно упасть в болото с четвёртого этажа!
Я успела добежать только до коридора, где меня опять сбило с ног. В уверенности, что пробил мой последний час, я крепко зажмурилась — и тут же грохнулась на колени. Пол оказался точно таким же, как и мой родной паркет. Я осторожно приоткрыла глаза. Было светло, как будто только что взошло солнце. Какую-то секунду во мне теплилась надежда, что ничего не произошло, но потом я обнаружила, что коридор-то, конечно, наш, но выглядит он всё же по-другому. Стены выкрашены в тёмно-оливковый цвет, на потолке отсутствуют светильники.