Алый Рубин. Любовь через все времена
Шрифт:
Он отвел взгляд.
— Но Исаак Ньютон умер в 1727 году. Как он мог стать одним из Стражей? — Я сама удивилась, как мне это пришло в голову. Лесли рассказала мне об этом вчера по телефону, и непостижимым образом эта информация закрепилась в моём мозгу. Такой уж тупой, как утверждал этот Гидеон, я вовсе не была.
— Верно, — сказал мистер Джордж и улыбнулся. — Это одно из преимуществ путешественника во времени. Можно искать себе друзей даже в прошлом.
— А что это за Тайна, сокрытая за
— Тайна Двенадцати проявится тогда, когда кровь всех двенадцати путешественников будет считана в хронограф, — торжественно произнёс мистер Джордж. Поэтому нужно замкнуть Круг. Это огромное дело, которое необходимо совершить.
— Но я же последняя из Двенадцати! Со мной Круг должен быть замкнут!
— Да, он бы и был, — ответил доктор Уайт. — Если бы семнадцать лет назад твоей кузине Люси не пришло в голову украсть хронограф.
— Хронограф украл Пол, — сказала леди Ариста. — Люси только…
Мистер де Вильерс поднял руку.
— Да-да, скажем просто, они вместе его украли. Двое детей, сбившихся с пути… Были уничтожены плоды пятивековой работы. Миссия практически провалена, и завещанное графом Сен Жерменом почти навек утрачено.
— Завещанное — это и есть Тайна?
— По счастью, в этих стенах находился ещё один хронограф, — продолжал мистер Джордж. — Запускать его не предусматривалось. Он попал к Стражам в 1757 году. Он был поломан, веками находился в заброшенном состоянии, драгоценные камни украдены. За два столетия тяжёлой, кропотливой реконструкции Стражам удалось…
Доктор Уайт нетерпеливо перебил его:
— Короче говоря: его починили, и он действительно заработал, в чём, правда, мы смогли удостовериться только тогда, когда одиннадцатый путешественник во времени, а именно Гидеон, вошёл в возраст инициации. Мы потеряли первый хронограф, а с ним кровь десяти путешественников. Теперь мы должны были начать всё сначала со вторым хронографом.
— Чтобы… гм… открыть Тайну Двенадцати, — дополнила я. Я чуть не сказала «проявить». Постепенно я начала себя чувствовать так, как будто мне промыли мозги.
Ответом был торжественный кивок мистера Джорджа и доктора Уайта.
— Да, и что это за тайна?
Мама вдруг некстати начала смеяться — самозабвенно и заливисто, как Каролина при просмотре фильмов про мистера Бина.
— Грейс! — прошипела леди Ариста. — Возьми себя в руки!
Но мама всё хохотала и хохотала.
— Тайна это Тайна это Тайна, — вырвалось у неё между двумя приступами хохота. — Всё как всегда!
— Я же говорил — сплошь истерички! — пробурчал доктор Уайт.
— Прекрасно, что ты во всём можешь видеть смешную сторону, — добавил мистер де Вильерс.
Мама утёрла слёзы в уголках глаз.
— Извините. На меня просто накатило. Собственно говоря,
Я поняла, что со своим вопросом о природе тайны я далеко не продвинусь.
— Что такого в этом графе опасного, что я не должна с ним знакомиться? — спросила я вместо этого.
Мама только покачала головой, снова сделавшись очень серьёзной. Я потихоньку начала о ней беспокоиться. Такие перепады настроения были ей совсем не свойственны.
— Абсолютно ничего, — ответил за неё доктор Уайт. — Твой мать просто боится, что ты можешь прийти в соприкосновение с духовным мышлением, противоречащим её собственному восприятию. Правда, она в этих стенах ничего не решает.
— Духовное мышление, — повторила моя мать, и на сей раз именно её голос источал насмешку. — Это не будет немного масло масляное?
— Как бы то ни было: давайте предоставим Гвендолин самой решать, хочет ли она встретиться с графом или нет.
— На один разговор? В прошлом? — Я вопросительно перевела взгляд с мистера Вильерса на мистера Джорджа. — Он сможет мне ответить на вопрос о тайне?
— Если он захочет, — сказал мистер Джордж. — Ты увидишься с ним в 1782 году. Граф был уже очень стар. Он приехал в Лондон с визитом. Со строго секретной миссией, о которой его биографы и историки ничего не знали. Он переночевал здесь, в этом доме. Поэтому будет очень просто устроить вашу встречу. Разумеется, Гидеон будет тебя сопровождать.
Гидеон пробормотал что-то нечленораздельное, но явно со словами «бэбиситтер» и «идиоты». «Бэбиситтер для идиотов»? Как я ненавидела этого типа.
— Мама?
— Скажи «нет», дорогая!
— Но почему?
— Ты ещё не готова.
— К чему я не готова? Почему я не должна знакомиться с этим графом? Что в нём опасного? Скажи мне, мама.
— Да, скажи ей, Грейс, — подал голос мистер де Вильерс. — Она ненавидит всю эту таинственность. И у собственной матери это должно особенно ранить, я думаю.
Мама молчала.
— Ты видишь, очень трудно вытащить из нас действительно полезную информацию, — сказал мне мистер Вильерс. Его янтарные глаза серьёзно смотрели на меня.
Моя мать по-прежнему молчала.
Мне хотелось потрясти её как следует. Фальк де Вильерс был прав: эти глупые намёки мне совершенно не помогли.
— Значит, я выясню это сама, — сказала я. — Я хочу с ним познакомиться. — Я не знаю, что произошло, но я больше не чувствовала себя пятилетним ребёнком, который рвётся домой, чтобы забиться под кровать.
Гидеон застонал.
— Грейс, ты сама слышала, — сказал мистер де Вильерс. — Я бы предложил, чтобы ты сейчас отправилась в Мэйфэйр и приняла успокоительную таблетку. Мы доставим Гвендолин домой, когда мы… с ней закончим.