Амазонка

Фермин Максанс

— Будь я на вашем месте, полковник, я бы сказал своим людям, что стрелять мне в спину не стоит.

Он выпустил дым от сигары прямо в лицо Родригишу, тот закашлялся.

— Опустите оружие, — приказал он. — Чтоб не позориться, полковник добавил: — От твоей сигары воняет, индеец. Ты бы лучше табак жевал.

— Надо же. Мне и в голову не приходило, — отвечал тот с неподдельной невозмутимостью.

Он оглядел Родригиша, а потом продолжил:

— Пожалуй, единственное, что здесь воняет, — это вы, полковник. Но мне повезло: запах такой тяжелый, что выше пола ему не подняться.

Индеец

был высоченный, а полковник ростом не вышел: было очевидно, что они и в самом деле дышат разным воздухом.

Родригиша охватил приступ ярости. Но его мучил страх, и он не решался дать отпор этому верзиле, который неизвестно откуда взялся.

— Что тебе надо? Убить меня хочешь? Предупреждаю, один выстрел в мою сторону — и живым тебе отсюда не выбраться.

Индеец невозмутимо сделал очередную затяжку, медленно отвел руку с сигарой: он явно не спешил.

— С чего это мне убивать вас, полковник?

— А зачем тогда тебя сюда принесло?

— Я должен уладить одно дело.

Долгая пауза. Двое мужчин смотрят друг на друга в упор.

— Подумайте сами, полковник. Желай я вас прикончить, я сделал бы это сразу, как вошел.

— Не боюсь я вашего брата из Белена. Плевать я на вас хотел.

— Кто вам сказал, что я из Белена?

Родригиш недоверчиво вытаращил глаза:

— Тебя не правительство послало?

— Нет.

Гробовое молчание.

— Тогда кто же? — с трудом выдавил из себя Родригиш, отступив на три шага и облокотившись на спинку стула.

Индеец неторопливо затянулся и только потом ответил:

— Амазон Стейнвей.

Это имя прозвучало, словно удар хлыста.

— Амазон Стейнвей?

— Он самый.

Полковника охватило смятение. Выходит, этот малый, единственный, кто уцелел в ужасном кораблекрушении, — а в том, что оно и правда было, он сам удостоверился в мэрии в Исане, не сообщив, однако, властям, что один человек остался в живых, — так значит, он в сговоре с индейцем. Но где и каким образом они познакомились — ему, наверное, никогда не узнать.

Родригиш вытер лоб грязным платком, подумал пару минут и понял, что, по всей видимости, последнее слово остается за музыкантом. Полковник повернулся к нему и спросил:

— Ну ладно, Амазон, а теперь скажи мне, что тебе понадобилось в Эсмеральде? И зачем ты вызвал сюда этого типа?

Лицо музыканта осталось непроницаемым. Делать нечего, полковник опять повернулся к индейцу и сказал:

— Раз он не отвечает, то хоть ты мне скажи, что тебе нужно в Эсмеральде?

Индеец посмотрел на полковника и не торопясь сделал несколько шагов, чтобы опереться о стойку. Под тяжестью его шагов прогнившие половицы издавали нестерпимый скрип. Он медленно сунул руку за пазуху, залез в карман полотняного жилета и вытащил руку, зажав что-то в кулаке.

— Мне нужен Амазон Стейнвей и белый рояль.

— Рояль ему больше не принадлежит.

Индеец бросил на полковника удивленный взгляд:

— Тогда я его выкуплю в обмен на это.

Он разжал кулак, и ослепительный отблеск зеленого пламени пробежал по залу. Это зеленое пламя было ярче всех амазонских джунглей, вместе взятых.

Родригиш не удержался и присвистнул от восхищения:

—

Вот это изумруд! Черт, как хорош!

Драгоценный камень влек его, как магнит, и он уже потянулся потрогать, только индеец оказался проворней, и камень быстро исчез у него в руке.

— Этот камень по праву принадлежит Амазону.

Пианист, который до того сохранял полную невозмутимость, захлопнул крышку рояля и вскочил на ноги. Потом он медленно подошел к тем двоим и, глядя индейцу прямо в глаза, произнес:

— Мендис, брат. Я знал, что в конце концов ты меня разыщешь.

Амазон Стейнвей с нежностью положил руку на плечо Мендису, а индеец протянул ему изумруд. Музыкант взял его и повернулся к полковнику. Почему-то Родригишу стало не по себе. Он держал их на мушке своего револьвера, но выстрелить не решался. Эти двое были не обычные люди. Что-то ему подсказывало, что справиться с ними не удастся. Он был почти уверен, что начни он стрелять — и пули пройдут сквозь их тела насквозь, срикошетят от стен и какая-нибудь из них угодит прямиком в его собственный лоб. Он сам не понимал, как такое может быть, но срабатывало какое-то предчувствие, интуитивное ощущение. Полковника затрясло, в этот момент он осознал, что его могущество не беспредельно. Он опустил револьвер и заговорил по-другому:

— Ладно, Амазон, забирай свой рояль в обмен на изумруд и проваливай.

Амазон улыбнулся:

— Я вижу, вы становитесь разумнее. — И добавил: — Но у меня есть предложение получше.

— Что еще? — спросил Родригиш.

Долгая пауза.

— Хочу сыграть с вами последнюю партию в кости.

Родригиш сжал челюсти.

— Партию в кости? Давай, если тебе так хочется.

— Этого мне хочется больше всего на свете.

Родригиш рассмеялся. В результате все складывалось как нельзя лучше. Он махнул рукой в глубь зала, указывая на подходящий для игры столик.

— Вот сейчас и посмотрим, что из этого выйдет.

— Но сначала я должен размять пальцы за роялем.

Тут Амазон Стейнвей, затянувшись своей неизменной сигарой, подошел к белому роялю и заиграл один из тех блюзов, что начинаются легкой, почти непритязательной мелодией, но потом, преодолевая одну за другой хроматические ступени, возносят людей к божественной музыке, подводят их к самым вратам рая.

Сперва просто мелодия, от силы четыре-пять нот, пронизывающий ритм — его задавала одна рука, левая, но потом вдруг вступила правая, тут-то все и началось: будто внезапно встало солнце и озарило таверну светом, открывая бескрайний мир.

Вот так и началась вторая партия в кости между полковником Родригишем и Амазоном Стейнвеем — вечером, в преддверии надвигающейся грозы, в таверне на берегу Риу-Негру в Амазонии.

Полковник занял место за столиком и пригласил своего противника последовать его примеру:

— Садись, виртуоз.

Музыкант опустился на стул, придвинутый спинкой к дощатой стене, прямо напротив двери в таверну. Сервеза принес пива, и Амазон выпил свой стакан, неотрывно глядя на Родригиша. Полковник достал кости из кармана рубашки и положил на середину стола.