Американ Босс
Шрифт:
— Ты не передумал, Максим? — томно шепчет Ни- ка, пока не сводя с меня затуманенного синего взгляда, продолжает один за другим расстегивать крючки.
Она сказала "Максим", а я услышал "трахни меня жестко". Блядь, Капитан Америка ведь тоже не железный.
Я дергаю ее к себе за руку, и на лету ловлю ртом ее сосок. Почти как дрессированная собака фрисби.
— Черт, черт, черт, — тихо постанывает Ни- ка, пока я глажу его языком. Я бы тоже такое постонал, но у меня рот ванильным десертом занят.
— Трахни меня, Кэп, — тянет меня за волосы. Больно между прочим, но сейчас мне это нравится. — Здесь, у стенки.
Каждое
— Завтра ты пожалеешь, — хриплю, с сожалением выныривая из кондитерской витрины, в которой мечтаю слечь с диабетом.
— Не пожалею.
Конечно, она пожалеет. А я себе не прощу, что воспользовался ее состоянием. Путин и маме должен орден презентовать " За российский вклад с американское воспитание" Поэтому я со вздохом взваливаю Бэмби на плечо и тащу в полумрак квартиры.
— Спальня где?
— Направо… Ой, то есть наоборот.
Прикинув, что наоборот, это налево, толкаю светлую дверь и пинаю коленом выключатель. Постер 30 seconds to Mars на стене, большая кровать с розовым икеевским комплектом, белый лифчик и красные кружевные стринги, висящие на спинке, усыпанный наклейками МакБук на тумбочке и куча цветных карандашей рядом. Так я себе примерно комнату олененка и представлял. Великолепный хаос.
Я аккуратно сваливаю Ни- Ку на кровать, и, сцепив зубы, отвожу глаза в сторону, потому что она мгновенно начинает на ней извиваться похотливым ужом. Прижимает ступню к моему колену и, перебирая пальчиками, покрытыми розовым лаком, тянет ее вверх. Если она коснется моей ширинки, ее жителя разорвет как токсический кактус, а потому я перехватываю ее ногу, и, опустив на розовый йэттеваллмо, начинаю снимать с Бэмби джинсы.
Она с энтузиазмом помогает мне, поднимая бедра, и теперь помимо того, чтобы на нее не смотреть, мне еще нужно перестать дышать, потому что мне кажется, что я чувствую запах ее возбуждения.
В последний раз с тоской и слюной взглянув на сладкую тройку и, прикинув, что под полупрозрачным кружевом у Бэмби, похоже, скрывается идеальная бразильская эпиляция, в тысячный раз прошу прощения у ЭмДжея, и накрываю эти сокровища одеялом. Блядь, теперь Бэмби моя стократная должница.
— Эй, ты чего? — обиженно тянет Ни- ка, высовывая веснушчатый нос из-под одеяла.
— Тебе нужно поспать. А мне нужно ехать.
Лицо подвыпившей соблазнительницы мгновенно сменяется маской фурии, и Ни- ка поднимается на локтях.
— И ты туда же, Кэп. Да что, мать вашу со мной, не так? Меня, может, зрение подводит, и на самом деле я уродина? Почему никто не хочет заниматься со мной сексом?
ЭмДжея что ли дать ей подержать, чтобы оценила степень моего "не хочу". Так, стоп. Перематываем назад. Всмысле " никто не хочет"? Этот хорек ее, что ли, не трахает?
— А с парнем твоим ты разве…? — у меня от удивления дале голос сел
— Три месяца, — жалобно хнычет Бэмби, снова падая на подушки. — Три месяца и ничего.
Охх, тупой жалкий мудак. Это где ж такие берутся. Он не из Канады, случайно?
— Тогда зачем ты с ним? — вырывается из меня, потому что я правда не понимаю. Да она же охрененная. Красивая, сексуальная, забавная. Для чего такой бомбе вялый валенок?
— Он хороший, умный и собранный. А я такая… — Ни- ка морщит нос, совсем как дед Игорь, когда говорит о женщинах, — безалаберная.
А пока я пытаюсь понять, что плохого в диджеях и автогонщиках, Бэмби сонно бормочет:
— Ты воплощение всего, от чего мне надо держаться подальше, Кэп. Но у тебя такая красивая улыбка…и задница выше всяких похвал. — и уже через секунду раздается ее мерное посыпывание.
Бэмби снова уснула, оставив меня наедине с недоумением и мучительным стояком.
Я в течение минуты смотрю как она мило сопит, наполняя комнату ароматом жасмина и текилы, после чего со вздохом отворачиваюсь и, щелкнув выключателем, плетусь к входной двери. Была мысль остаться у нее на диване, но у меня дома дел по горло: почистить зубы, посмотреть матч между Рапторс и Голден Стейт, позвонить бате по ФейсТайм, подрочить.
16
Ника
Ненавижу ремонтные работы в Москве. Какого черта им нужно постоянно долбить асфальт и перекладывать заново плитку? Еще и в воскресенье. Осторожно открываю один глаз, а затем второй. Поддается с трудом, словно его облили клеем. Смотрю в потолок. Кружится. И шума за окном, как выясняется нет. Строительные работы идут в моей черепной коробке: отбойные молотки долбят виски, вызывая желание застонать и закрыть уши, а еще есть ощущение, что кто-то из рабочих грызет семечки, сплевывая шелуху прямиком мне в мозг.
Пытаюсь облизнуть пересохшие губы, но не выходит: язык словно прибили гвоздем к небу. Во мне точно орудует какая-то бригада неумех. Одна за другой ставлю ноги на пол и поднимаюсь. Лицо моего голосистого голубоглазого Иисуса с постера дребезжит и расплывается. По традиции салютую Джареду пальцами-галочкой и топаю на кухню. Вливаю в себя газированный Архыз, пока стенки желудка не начинает саднить и, собравшись духом, подхожу к зеркалу.
Ох, твою…Любовь Ивлееву. Вот это лицо. Это сколько ж я вчера выпила, если не смыла косметику. Это ведь мое бьюти-табу. Кэп прав, сейчас я и, правда, похожа на оленя. Ветвистые рога из спутанных волос и черные пятна вместо глаз. Как я вообще до дома добралась?
Память упрямо отказывается мне подчиняться, обрываясь на последнем связном воспоминании: охрипший баритон Кэпа, его ладонь, сжимающая мою грудь и то, как я позорно кончаю на его выдающемся стояке. И это чертово обещание: тумбочка, стиральная машина, стена, кровать, от которого даже несмотря на похмельный раздрай, у меня мгновенно влажнеет белье.
А дальше темнота. Две рюмки текилы за вечер — моя твердая программа максимум. Как клубный завсегдатай я свою танцевальную дозу знаю. Но предательство Глеба ударило меня по больному. Я могу бесконечно корчить из себя самоуверенную гордячку, перед которой слюнявчики выстилаются в мясной ковер, вот только это не отменяет факта того, что человек, который для меня важен, на меня наплевал. Что не так со мной? Почему мне никак не везет в отношениях? Витя походил на обдолбанного любовным зельем и сводил с ума своей неконтролируемой ревностью, Сашу я напротив интересовала лишь в качестве красивого брелока к его скоростной WRX STI, которым он мог покрутить перед носами приятелей на гонках. И пусть я сама обоих этих дятлов бросила, факта очередного сердечного разочарования избежать все равно не удалось.