Американская ария князя Игоря

Экслер Алекс Борисович

Блондинка на сцене между тем что-то непрерывно говорила. Звук в зале был плохой, слова звучали очень неразборчиво, так что Сергей вообще ни черта не понимал. Но зато зал после каждой пары-тройки предложений взрывался смехом и аплодисментами.

— Я понял, — сказал Игорь. — Это какой-то стендап-комик. Работает на разогреве.

В этот момент музыканты заиграли вступление и блондинка запела.

Это, безусловно, была Уитни Хьюстон — голос был ее. Ну, то есть тембр был ее, а звучал голос так,

как будто мадам Хьюстон откушала два лотка с мороженым и запила это дюжиной ледяного шампанского.

— Господи, что это с ней? — потрясенно спросил Игорь. — Голоса же никакого не осталось как класса. Тетка, конечно, и раньше слегка фальшивила на высоких нотах, но голосина у нее был — о-го-го. Я помню, Кевина Костнера аж со стула сдувало вместе с его ножичком.

— Подумаешь, — обиделся за соотечественницу представитель коренной американской нации Вадик. — У нее всякие проблемы в жизни. Наркомания, алкоголизм, с мужем какие-то нелады — то ли он ее бьет, то ли она его тилибомкает. Да и телохранитель уже давно не пишет…

— У меня тоже с тетками нелады, — пожал плечами Игорь, — но я же на сцену петь не лезу.

— Так ты и не Уитни Хьюстон, — уколол друга Сергей.

— Ясный пень, — согласился Игорь. — Я же не блондинка.

На сцене между тем Уитни допела первую песню, поклонилась и обессиленно ушла за кулисы.

— Стоп, — возмутился Игорь. — Куда это она? Уже отпела, что ли? Концерт закончен?

— Имей совесть, — сказал Сергей. — Тетка перед этим непрерывно острила полчаса. Народ-то как хлопал — любо-дорого посмотреть.

— Ну да, острила, — фыркнул Игорь. — Я же послушал, что она там бормотала. Несла всякую обычную чушь: мол, спасибо вам, дорогие зрители, спасибо папе, маме, тете Саре и дяде Хачику.

— Якубовичу, надеюсь, сувениры не собиралась вручить? — поинтересовался Сергей. — А привет родному колхозу не передавала?

— Вот чего не было, того не было, — твердо ответил Игорь. — Зачем мне врать? Я врать не буду. Тем более по таким ничтожным поводам.

В этот момент на сцене ансамбль доиграл какой-то мелодичный, но совершенно попсовый инструментал, после чего на сцену опять выползла блондинистая Уитни. Она взяла микрофон и снова начала что-то говорить.

— Боже, — сказал Игорь, — второй серии разговорного жанра я уже не вынесу! Мне срочно нужно выпить.

— Дождись конца концерта, — посоветовал Сергей. — Ты же не будешь прямо сейчас вылезать? За такое и пристрелить могут.

— К концу концерта я уже кончусь, — заявил Игорь. — Так что выползаю. Ты не волнуйся, я умею с черными братанами общаться.

С этими словами Игорь встал и начал выбираться на свободное пространство. При этом он непрерывно извинялся, улыбался и даже временами останавливался, чтобы типа как пошутить с «братанами»,

но те смотрели на него как на пустое место и явно ждали, чтобы он побыстрее свалил. Наконец Игорь выбрался из своего ряда и направился к выходу.

— Игги, видать, цепануло, — заметил Вадик.

— Он никогда не любил Уитни, — открыл страшную тайну Сергей. — Да и вообще — не любит концерты всякой попсы.

— Правильно, — согласился Вадик. — Нужно ходить на джаз.

— Кто о чем, а лысый про баню, — разозлился Сергей, от раздражения исказив старую поговорку.

— Лысым, наоборот, нужно мыться заметно реже, — заметил Вадик. — Что им мыть-то? Башку платочком протер — вот и все мытье головы. Очень удобно. Я вот хотел как-то налысо подстричься, так Маринка не разрешила. Сказала, что любит волосатых мужчин. Мол, вторичный половой признак.

На сцене между тем Уитни закончила передавать привет тете Саре и перешла ко второй песне. От волнения и расстроенных чувств, вызванных плохими отношениями с мужем, Уитни не могла стоять на месте, поэтому села на высокий барный стул, который был поставлен там еще до начала концерта.

Песня, которую она исполняла, предполагала взятие нескольких высоких нот, но с ними мисс Хьюстон обошлась весьма небрежно: в первых двух припевах она эти ноты взяла на пару октав пониже, а в третьем Уитни, сделав вид, что она охвачена певческим экстазом, повернулась на барном стульчике спиной к залу, воздела руку кверху, и нужную ноту очень чистенько взяла девушка из подпевки.

— Пошлый номерок-то, — заметил Сергей. — Прям как в старые времена, когда рыцари, исполнявшие серенаду в честь дамы, сажали кастрата в кусты, чтобы тот в нужный момент выдал высокую ноту.

— Ты о чем? — недоуменно спросил Вадик. — Какие, к черту, рыцари?

— Я про Уитни, — объяснил Сергей. — Ни одной высокой ноты не берет. Поворачивается к подпевке, и кто-то из них за нее вытягивает. Ты что, не заметил?

— Нет, — признался Вадик. — Да мне на самом деле пофиг. Я попсу вообще не люблю.

— А мне не пофиг, — вздохнул Сергей. — Я ее люблю. Ну, то есть любил. Раньше.

В этот момент мадам Хьюстон допела песню, сорвала аплодисменты, взяла с колонки бокал с каким-то напитком и припала к нему.

— А тетка не дура выпить, — раздался голос Игоря, который вернулся к друзьям, причем на этот раз без всяких церемоний с «братанами».

Сергей посмотрел на друга. Тот раскраснелся, улыбался во весь рот, и от него вкусно пахло бурбоном.

— Один двойной или два двойных? — поинтересовался Сергей.

— Да что я, алкаш, что ли? — возмутился Игорь. — Один двойной. Потом одинарный. Потом еще одинарный. Зато теперь я могу слушать эту Уитни в полный Хьюстон. Кстати, где она?