Американская фантастика. Том 4
Шрифт:
Пол устало и безразлично помахал рукой. Это было прощание с той жизнью, которую он знал до сих пор, со всем тем, что составляло сущность жизни его отца. Он так и не получил удовлетворения от того, что сказал кому-то, что уходит, притом ему не удалось сказать это так, чтобы его словам поверили; однако он все-таки уходит. Прощай все. Прошлое уже не будет иметь с ним ничего общего. Лучше быть просто ничем, чем слепым швейцаром во главе парада цивилизации.
Пока Пол говорил себе эти слова, их накрыла волна грусти и размыла совершенно так, будто они были начертаны на песке. Теперь Пол уже понимал, что ни
— Прощай, — сказал он. А потом вдруг совершенно неожиданно для самого себя добавил: — Прощай, банда.
Группа неуклюжих и, по-видимому, действительно пьяных людей выходила из салуна. Они распевали невероятно сентиментальную песню «Тост за Дуб». Все они неуклюже топали в сторону великого дерева, положив друг другу руки на плечи. Их голоса очень ясно доносились до Пола через плоские зеленые газоны:
Выросший из маленького желудя, Ты стал теперь гигантом. Пусть никогда не остановится твой рост. Вздымайся к звездам, Гордый символ Наааааш.Затем наступила благоговейная пауза, которую тут же прервало восклицание: «Господи!» Это был голос Беррингера и любимое его словечко.
— …случилось?
— Посмотрите на дерево — вокруг комля.
— Боже мой!
— Кто-то снял полосу коры вокруг всего ствола, — глухо сказал Беррингер.
— Кто же?
— А кто вы думаете? — заявил Беррингер. — Этот вонючий саботажник. Где он?
«Дух Лужка» с грохотом включил свои машины и вышел на открытую воду.
— Эй! — закричал одинокий перепуганный голос в ночи. — Эй! Кто-то убил Дуб.
— Убил Дуб, — эхом отдалось на берегу.
Громкоговорители снова щелкнули, и пронзительный боевой клич заполнил воздух.
— Берегись Заколдованной Рубашки! — завопил страшный голос.
— Заколдованной Рубашки, — отозвался берег, и все опять замерло.
XXIV
Отправляясь воздушным путем из Майами Бич в Итаку, штат Нью-Йорк, резиденцию Корнгллиевского университета, шах Братпура изрядно простыл. Когда семь прахул сумклиша (прахула — это мера жидкости, помещающейся в мех, сделанный из шкуры братпурского сурка) здорово подняли дух шаха, но никоим образом не повлияли на его дыхательные пути, было решено, что самолет сделает посадку в Гаррисбурге, штат Пенсильвания, где шах отдохнет и испытает на себе магическое действие американской медицины.
Пропустив за воротник семь прахул сумклиша, шах по пути к врачебному кабинету принялся выкрикивать игривые предложения привлекательным такару женского пола.
— Питти фит-фит, сиби такару? Ники фит-фит. Акка Сахн нибо фит-фит, сиби такару?
Хашдрахр, который
— Шах говорит, что сейчас отличный день, — горестно объяснил он.
— Фит-фит, пу сиби бонанза? — выкрикнул шах маленькой блондинке, руки которой были сунуты в уличный маникюрный автомат.
Она вспыхнула, выдернула руки из машины и, гордо выпрямившись, зашагала прочь. Автомат продолжал тем временем обрабатывать пустоту. Уличный мальчишка, воспользовавшись незавершенной операцией, сунул свои грязные лапы в машину и вытащил их оттуда с сияющими, покрытыми красным лаком ногтями.
— Я рад, что он доволен погодой, — мрачно отозвался Холъярд.
Уже много недель они путешествовали, так и не затрагивая этой темы, и Холъярд уже с надеждой говорил себе, что шах и в самом деле отличается в этом отношении от остальных гостей, от французов, боливийцев, чехов, японцев, панамцев и… Так нет же. Шах тоже начал проявлять интерес к американскому типу женщин. Холъярд со страшным ущербом для своего достоинства вынужден был опять готовиться к роли исключительного во всех отношениях хозяина — другими словами, сводника.
— Фит-фит? — выкрикнул шах, когда они подкатили к светофору.
— Послушайте, — огорченно сказал Холъярд Хашдрахру, — скажите ему, что он не может просто подойти к первой попавшейся американской девушке и пригласить ее с ним переспать. Я подумаю, что можно сделать в этом смысле, но это вещь нелегкая.
Хашдрахр перевел все это шаху, но тот в ответ просто отстранил его. Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, шах выбрался на тротуар, самоуверенно преграждая путь изумительно красивой смуглокожей брюнетке.
— Фит-фит, сиби такару?
— Прошу вас, — сказал ей Холъярд, — прошу вас извинить моего друга. Он немножечко под газом.
Она ухватила шаха под руку, и они вместе протиснулись обратно в лимузин.
— Боюсь, что здесь произошло ужасное недоразумение, юная леди, — сказал Холъярд. — Я просто не знаю, как вам все это объяснить. Я, кхм, кхм, дело в том… Я хочу сказать, что он, пожалуй, не просто предлагает вам прокатиться.
— Он меня попросил кое о чем, не так ли?
— Да.
— Значит, здесь нет никакого недоразумения.
— Фит-фит, — сказал шах.
— Вот именно, — сказал Холъярд.
Хашдрахр с усиленным интересом принялся рассматривать улицу за окном — дикарь, что с него спрашивать, — а Холъярд с трудом держал себя в рамках.
— Вот мы и приехали, — объявил шофер. — Здесь находится кабинет доктора Пепковитца.
— Ну что ж, юная леди, вам придется подождать нас в машине, — сказал Холъярд, — пока шах войдет в здание, где его будут лечить от простуды.
Шах улыбался, быстро вдыхая и выдыхая воздух.
— У него прошел насморк, — изумленно сказал Хашдрахр.
— Поехали дальше, — распорядился Холъярд.
У него уже был случай наблюдать столь же чудесное исцеление эквадорского бригадного генерала от ангины.
Девушка выглядела очень озабоченной и довольно несчастной. «Она совершенно не подходит к своей роли», — подумал Холъярд. Она постоянно улыбалась, причем очень неуверенно, и явно стремилась, чтобы все уже оказалось позади. Холъярд никак не мог поверить, что она в самом деле понимает что к чему.