Американская кузина

Линдсей Доун

Она могла бы этого и не говорить, потому что ее спаситель был другого мнения и, кстати, оказался человеком властным, видимо, благодаря своей красоте, а также куда более ловким и сильным, чем можно было предположить по его виду. Крепко держа ее за талию, чтобы она опять не упала, он помог ей встать на ноги, а потом, она не успела и слова сказать, поднял ее на руки и осторожно усадил на стену.

Соррел удивилась и смутилась, когда он поднял ее легко, как перышко. Во-первых, она не так уж мало весила. И, во-вторых, по опыту знала, что не принадлежит к хрупким и беспомощным созданиям, вроде кузины и ее матери, которые вызывают в мужчинах

покровительственный инстинкт. Она ощутила необходимость вернуть себе контроль над ситуацией и сказала медленно, стойко сопротивляясь непроходящей головной боли:

– Дорогой сэр, самое печальное для меня- головная боль... И самое унизительное. Ведь когда падаешь с лошади, тотчас садишься на нее опять. По крайней мере я так всегда делала.

– Ну, конечно,- торопливо ответил он, все еще с удивлением поглядывая на упрямую девицу.
– Но, если бы я ударился головой о камень и получил сильное сотрясение, я бы не был таким гордым и не отрицал бы, что мне больно, лишь бы не показаться слабым. Наверное, в Америке на это смотрят иначе.

От этих слов ее губы, помимо ее желания, растянулись в улыбке.

– Да нет, -возразила она.
– Но мы не так связаны соблюдением приличий, как вы. Уверяю вас, я не фарфоровая и, даже если бы вас не оказалось рядом, нашла бы выход из положения. Знаете, вам ни в коем случае не следует думать, будто вы несете за меня ответственность.

– Понятно. В вашей независимой Америке вы не любите обязываться и не любите от кого бы то ни было зависеть, - подвел он итог.- Неужели все американцы так неохотно признаются в том, что им нужна помощь?

Прежде чем она успела придумать ответ и как раз вовремя, ибо ее мозги отказывались ей подчиняться, подъехал второй джентльмен на черном красавце, ведя на поводу ее гнедую лошадку, которая была без седла и, как она с тревогой заметила, немного прихрамывала.

Соррел забыла обо всем на свете, увидев лошадь.

– О, слава Богу, вы нашли ее!
– благодарно воскликнула она, с трудом вставая на непослушные ноги и не обращая внимания на протесты своего спасителя.
– Она не ушиблась? Как вы думаете, ее хромота пройдет?

Она бы сама отправилась осматривать лошадь, если бы не ее спаситель.

– Не ходите, мисс,- остановил он ее.
– Фитц сейчас все вам расскажет о вашей лошади. Фитц, ты ведь ее осмотрел? Что ты думаешь?

Второй джентльмен был не так красив, как его друг, но по его виду Соррел никогда бы не сказала, что он может что-то понимать в лошадях. Разнаряженный наподобие всех лондонских денди, он был черноволос и черноглаз и совсем не простодушен. Смерив Соррел критическим взглядом, отчего она еще острее ощутила свою неприглядность, он, тем не менее, ответил коротко и ясно:

– Порезов, содранной кожи нигде нет. Я ее осмотрел и думаю, она не пострадала. Нигде нет и следа ушиба. Мне кажется, она всего-навсего потянула ногу.

Его друг удовлетворился отчетом, в отличие от Соррел, которой он сказал без всякого намека на обходительность:

– Прошу прощения, мисс, но ваша лошадка выглядит куда здоровее вас. Зачем вы встали? Честно говоря, вы Бог знает на кого похожи.

– Благодарю вас! Почему же вы не говорите, что я вся в грязи и оборвана, что лицо у меня неприлично испачкано, да еще синяк под глазом для полноты картины?
– язвительно парировала она.
– Однако, уверяю вас, меня больше заботит лошадь. Она принадлежит мужу моей тети и очень дорого

стоит. Я никогда не прощу себе, если она останется хромой или у нее отыщутся какие-то другие повреждения.

– В таком случае,- проговорил Фитц, совсем забыв об учтивости, - меня удивляет, как вам позволили взять эту лошадь! Не удивительно, что она сбросила вас, ведь она совсем не для барышень. А где ваш грум? Куда он делся?

– Тоже удрал,- рассмеялся его голубоглазый друг.

Соррел угрожающе вздернула подбородок, ибо угадала в тоне черноволосого джентльмена возмущение и неодобрение.

– Прежде всего, он от меня не сбежал! И не я упала, а седло соскользнуло. Это большая разница. А насчет подходящей для барышни лошади, зачем мне кресло-качалка, когда я хочу прокатиться верхом? Оставьте таких для ваших женщин. И вообще, знаете ли, меня удивляет, как англичанки позволяют себе быть столь безответственными... и нелепыми. В Америке мы более самостоятельны и привыкли уважать себя, не то что здесь.

Удивившись неожиданному нападению, он быстро взял себя в руки.

– О, не волнуйтесь, мисс,- проговорил он тоном, который она приняла за снисходительный.- Но вы же не будете возражать против того, что женщины слабее мужчин и нуждаются в защите, даже если не признаются в этом. Думаю, ваше теперешнее положение как раз подтверждает мою точку зрения.

Обычно она предпочитала держать при себе свои наиболее спорные мысли, особенно в Англии. Однако от пережитого унижения совсем забыла о смирении перед здешними правилами приличий и ринулась в бой.

– Вот это по-честному!
– язвительно заговорила она.- Ну, конечно же, зачем женщинам какие-то там удовольствия! Мало ли чего они хотят. А вам понравится, если законы поменяются? Вы любите охотиться, сэр? Любите играть в проклятые азартные игры, смотреть на боксерские матчи или на петушиные бои? Этого женщины не одобряют! Полагаю, мы вправе запретить вам такие развлечения на более законном основании, ибо они приводят вас в сомнительные компании, где вы рискуете кошельком, здоровьем, а иногда и жизнью. Разве такое запрещение было бы вам не во благо?

– По-моему, юные американские леди куда храбрее наших, Фитц? насмешливо воскликнул голубоглазый джентльмен.- Нет, нет! Не подливай масла в огонь! Сейчас, мне кажется, важней подумать, как мы будем добираться до дома. На гнедой не поедешь, даже если ее оседлать. Да вы и не в том состоянии, милая леди, чтобы ехать самостоятельно. Вопрос в том, позволите ли вы мне посадить вас на моего коня, или Фитцу лучше отправиться вперед и прислать за вами карету? Храбритесь не храбритесь, а он прав. Выглядите вы ужасно, что, однако, не имеет никакого отношения к вашему умению управлять лошадью или к вашей женской независимости.

Соррел хотела было с презрением отвергнуть предложение сесть на его коня, однако другая угроза - поездки в карете - испугала ее еще больше.

– Какая нелепость! Еще не хватает кареты. Да здесь всей дороги не больше мили.

Он улыбнулся, но согласился не сразу и с видимой неохотой.

– Пусть так. Поедем верхом. В конце концов, чем скорее мы приедем, тем лучше. Если вы уехали тайком, боюсь, ваша тетя уже беспокоится.

Он поднял ее на руки и посадил на своего терпеливого серого, причем с такой заботливостью, что она почувствовала себя непривычно слабой и беспомощной и до странности непохожей на самое себя. Ей даже пришло в голову, не перехитрил ли он ее.