Американская звезда

Коллинз Джеки

– Иисус? – быстро спросила Синдра, взглянув на Ника.

– Да, девушка, Иисус. И тебе тоже лучше покаяться в своих грехах. Иначе Иисус отринет тебя, и ты будешь гореть в аду.

– Мама, но я никогда ничего плохого не делала.

– О, нет, девушка, ты причинила большое зло, – и ее глаза загорелись лихорадочным огнем. – О, да, это ты соблазнила мистера Браунинга и привела его в преисподнюю.

– Нет, – ответила Синдра, чуть не плача, – ты же знати,, что я не виновата.

Арета Мэй села на стул, скрестила руки и стала раскачиваться

взад-вперед.

– Ты можешь отрицать все, но Иисус знает, Иисус все видит.

Ник взял Синдру за руку:

– Давай уедем.

– Не говори так, мама, – сказала Синдра и протянула к мой руку. – Не говори так со мной.

Но тут Арета Мэй пронзительно запричитала:

– И все грешники будут гореть в аду. И огонь выжжет им очи. А такая девушка, как ты, соблазнительница, станет наложницей дьявола. Ты такие вещи натворила, что ни один порядочный человек простить того не может. Синдра совсем обезумела:

– О чем ты? Я же ни в чем не виновата. Бенджамин Браунинг меня изнасиловал, ты же знаешь.

Странная улыбка зазмеилась в уголках скорбного рта Ареты Мэй.

– Нет, это ты согрешила, девушка. Мистер Браунинг ведь твой отец. А ты ввела его в плотский грех. – Ее голос стал громче. – И ты будешь гореть в адском пламени. О, да, будешь.

– Но он не отец мне, – сердито крикнула Синдра.

– Да нет, это он твой отец, девушка, будь уверена. И когда ты избавилась от того ребенка, ты убила собственного брата. Ты и Льюка тоже убила, разве не так?

Она подскочила к Синдре:

– Это ты убила Льюка, потаскушка!

Ник опять схватил Синдру за руку и силком вытащил ее из комнаты. Она истерически зарыдала. Он стащил ее с лестницы на улицу.

– Что это она такое говорит? – кричала Синдра. – Ник, объясни, что она такое сказала? Зачем она так со мной?

– Неужели ты не видишь, что она рехнулась? Один Бог знает, что здесь произошло.

– Я должна увидеться с Харланом!

– Хорошо, хорошо, мы его найдем.

– Когда?

– Прямо сейчас, – сказал он, заталкивая ее в машину. Они поехали на Окли-стрит, припарковали «кадиллак» и сидели в нем, ожидая. Немного времени спустя Ник оставил ее в машине и зашел в ближайший бар узнать, как оно все происходит на Окли-Стрит.

– На нашей улице вы можете получить все, что хотите, – сказал бармен. – Только надо внимательно смотреть: такие парни выглядят, как девушки, и говорят подчас, как девушка, хотя промеж ног у них подарочек, который вас очень даже может удивить.

– «Пограничники» они, милый, – сказала толстая женщина, которая сидела у двери и наслаждалась водкой. – Улица просто кишит ими. Да вы лучше присядьте ко мне, купите мне стаканчик, и я расскажу вам все, о чем пожелаете.

– Благодарю, в другой раз, – сказал он и поспешил обратно. Синдра сидела и плакала.

– Ты не должна обращать внимания на то, что болтала Арета Мэй, – сказал он, пытаясь успокоить ее. Голос у нее дрожал:

– Но она сказала, что Бенджамин Браунинг – мой отец.

А это знаешь что значит?

– Да она говорила, сама не зная о чем.

– О, нет, она-то знает. Она сказала правду, я уверена.

– Тогда посмотри на это с положительной стороны. Если он тебе отец, значит, ты можешь потребовать половину наследства, когда он отдаст концы.

– Будь серьезен, Ник! Ты не понимаешь! Когда мне было шестнадцать, Бенджамин меня изнасиловал, и я должна была сделать аборт. Помнишь, когда ты к нам приехал в трейлер? Я тогда была в Канзас-Сити, поехала, чтобы отделаться от ребенка, от ребенка, которым меня наградил мой отец.

«Какая ужасная ошибка – все это путешествие, – подумал Ник. – Лучше бы не приезжать в Босвелл, оставив его в прошлом».

В сумерки «пограничники» начали заполнять улицу. Некоторые бродили парами и заглядывали в автомобиль.

– Мы ищем Харлана, – отвечала дружески Синдра. – Вы его не знаете?

– А я чем плоха? – пропищал мясистый юнец шести футов ростом, в парике и белом мини-платье.

– Ты прекрасна, – ответил Ник, – но мы хотим иметь дело с Харланом.

– Если эта шлюха здесь появится, я ее отсюда запузырю, – сказал юнец и поплотнее приладил парик.

– Да, мне кажется, мы нарываемся на неприятности, – сказал Ник.

– Но он тем не менее мой брат, – сердито ответила Синдра. – А если Арета Мэй сказала правду, то ты – нет.

Эти слова его задели:

– Ну, Синдра, мы всегда с тобой будем как брат и сестра. Какое это имеет значение, кто твой отец!

– Да, да, знаю, – закивала она, жалея, что обидела его. Они уже довольно долго сидели в машине и наблюдали, как

тянутся по улице «королевки».

– А ты его сможешь узнать? Что, если он тоже переодет в женское? И потом, тогда он был совсем мальчиком, а сейчас мужчина.

– Мне бы очень не хотелось подчеркивать это обстоятельство, но черных лиц на улице не очень много.

– Ты прав.

Примерно часов в девять Синдре показалось, что она его выследила.

– Ты уверена?

– Не знаю, но, как ты сказал, черные лица встречаются не на каждом шагу.

– Ладно, почему бы и не посмотреть, – сказал Ник, вышел из машины и подошел к черной женщине в пурпурном платье, боа из перьев и длинноволосом черном парике.

– Харлан? – сказал он, подходя как можно ближе, чтобы получше разглядеть лицо.

– Вы хотите сказать «Харлетта»? – пронзительно осведомилось создание.

– Харлан, это я, Ник.

Создание коснулось пальцем его подбородка:

– А мы с вами знакомы? Мы уже с вами были?

– Харлан, ради Бога, я Ник. А в машине сидит Синдра. Пойдем поговорим.

Создание отступило в тень:

– Харлетта никогда ни с кем не ходит, пока ей как следует не заплатят.

Ник порылся в кармане, вытащил несколько купюр и сунул их созданию:

– А теперь марш в машину.

– У, – пискнул Харлан. – Мне нравится, когда со мной грубо разговаривают!