Американские меридианы
Шрифт:
Сегодня Даниэль преподнёс девушкам очередной сюрприз. После обеда он заказал для них машину и вручил свою кредитную карточку.
– Вся вторая половина дня находится в вашем распоряжении, - сказал он, - я специально выделил её, чтобы вы смогли сделать необходимые покупки. Я не ограничиваю вас в средствах – что приглянется, смело покупайте. Разумеется, это не касается средств передвижения и объектов недвижимости, - с лёгкой улыбкой напутствовал он Таис и Анжелику.
Если у женщины есть бездна свободного времени и куча денег, для неё не существует занятия приятнее, чем путешествие по городу сквозь прилавки магазинов. Утончённые, глубокие натуры делают это не часто, но получают гораздо больше удовольствия,
– А я хотела всё бросить и улететь! – призналась Анжелика и рассказала Таис об обратном билете в Москву.
– Ты назвала это комплексом Золушки? – рассмеялась бразильянка. – Надо же, никогда не думала в таком ключе! Тебе не откажешь в наблюдательности, милая моя спутница. Наверное, и у меня есть этот самый комплекс, но я сделаю всё возможное, чтобы избавиться от него!
Вернулись девушки ближе к вечеру; Даниэль ласково пожурил их за опоздание, но всё же до того, как город опутала иллюминация рекламных щитов и вывесок, путешественники успели посетить Pacific Ocean Par, где посмотрели выступление морских котиков и дельфинов. Там же, в парке, были американские горки, но Даниэль пообещал своим спутникам, что этим добром они насытятся во Флориде.
– Мне кажется, - добавил он, - сейчас как нельзя кстати будет лёгкий ужин в каком-нибудь кафе на набережной... ну, скажем, Малибу.
Идея Даниэля пришлась всем по душе. Из небольшого кафе, которое они заняли, открывался уютный вид на океан, где под шелест береговых пальм и лёгкого бриза ловкие молодые люди неслышно скользили на сёрфах по гребню волны. Наблюдать за ними было одним удовольствием. Мозг получал эстетическое наслаждение, а желудок – вполне гастрономическое. За тёплыми «домашними» булочками, напичканными фруктовой начинкой, картошкой фри, большими порциями салата и вазочками мороженого с кристалликами льда разговор протекал неспеша, иногда замирая – в такие мгновения головы присутствующих поворачивались в сторону девушек, проносившихся мимо на роликах и велосипедах. На юных спортсменках были одни купальники и взгляд отдыхал на подтянутых, загорелых фигурах.
– Какой контраст, - счёл нужным поделиться своими впечатлениями Курт, - днём на улицах полно толстяков и толстух, а вечером город запруживают те, кому небезразлично собственном здоровье.
– Меня больше удивило другое, - откликнулась Анжелика, - я нигде не видела столько людей в инвалидных колясках. И, что приятно, в магазинах, на автомобильных стоянках и парках развлечений предусмотрены специальные места для таких людей. Помните негра-панка в инвалидной коляске, что лихо выписывал пируэты на улице Олвера, а потом последовал за нами в магазин? Я не заметила, чтобы он чувствовал себя ущербным.
– Вообще-то инвалидами их здесь уже не называют, - включился в разговор Эмилио, - теперь это звучит примерно как «ограниченные в передвижении». А слепые, например, «люди, не воспринимающие
– Что хорошо развито в Америке, так это социальные программы, - заметил Кристиан, - взять, к примеру, заботу о стариках. Для них предусмотрена куча скидок, причём основание для них лишь одно – возраст. Говорят, по тому, как страна относится к инвалидам и старикам, можно судить о культуре нации. Америка в этом плане – великая страна, - подытожил он.
Его слова заставили Анжелику задуматься. Из памяти всплыл образ юноши-инвалида, жившего в Кирове этажом выше. Сколько раз приходилось Анжелике наблюдать, с каким трудом его старая, громоздкая коляска помещалась в лифте, и чего стоило ему преодолевать те шесть ступенек, что отделяли лифт от двери подъезда. Она частенько помогала своему соседу, но всегда избегала смотреть в его глаза: она знала, что они выражают благодарность, но было как-то неудобно принимать её, словно Анжелика чувствовала свою вину в болезни юноши. Инвалид в Советском Союзе считался человеком неполноценным, вызывая жалость – и всюду сталкивался с негласным приговором. Говорить об этом со своими спутниками девушке не хотелось.
Их разговор уже давно перекинулся на другую тему, а она всё думала о том, почему ей так горько за свою страну. Неожиданно Микио поднялся и, извинившись, сказал, что ему необходимо уйти на какое-то время. Он мечтал посетить в Лос-Анджелесе некое место – путь друзья не беспокоятся, потому что через пару-тройку часов он снова присоединится к ним. Все настолько были расслабленны после длинного, наполненного впечатлениями дня, что не стали вдаваться в подробности, что это за место и почему Микио идёт туда один.
– А знаете, друзья, - вдруг провозгласил Эмилио, - давайте-ка освежимся в водах самого мирного океана! Это взбодрит нас.
Вечер был жаркий, а пляж совсем рядом, и большинство поддержало предложение итальянца. Отказалась одна Анжелика. Ей не хотелось сейчас развлекаться – душа её, её разум, сознание напряжённо работали, и ей во чтобы то ни стало нужно было додумать мысли, роившиеся в голове.
– Я прогуляюсь по пляжу, - предупредила она.
– Я составлю тебе компанию, - Даниэль решительно поднялся следом, - уже темно и не совсем безопасно.
Анжелика пожала плечами и молча побрела вдоль берега. Позади остались всплески воды и весёлые крики Курта и Эмилио. Даниэль шёл рядом, время от времени бросая на Анжелику взгляды, которых она не замечала, потому что её собственные были устремлены под ноги, в белеющую полоску песка. Когда они отошли уже на довольно приличное расстояние, Даниэль решился прервать молчание. Его голос на фоне разбивающихся о берег волн звучал особенно торжественно.
– Ан, ты думаешь о чём-то серьёзном. Мне было бы легче, если бы я знал твои мысли. Кажется, они не совсем личные, только поэтому я настаиваю на нашей беседе. У тебя грустное лицо.
Она удивлённо вскинула на него глаза.
– Сколько я тебя знаю, работа твоего мозга постоянно отражается на твоём лице, - продолжил Даниэль, - а в твоих глазах я вижу высокий полёт мысли. Ты не умеешь, как Таис, быть весёлой, когда тебе грустно, и печалиться, когда в душе звенит радость.
– Я никогда прежде не была заграницей, - сказала Анжелика, оставляя без внимания нелестный отзыв о своей подруге, - я была убеждена, что жизнь в Советском Союзе наиболее комфортна дл человека. Мне с детства внушали, что советское государство наилучшим образом заботится о своих гражданах. В самом деле, у меня было счастливое детство: такое беззаботное, активное, интересное. Не скажу, чтобы меня особенно интересовали лозунги октябрят или пионеров: я в них просто не вникала. Интерес двигал мною лишь в тех областях, которые были мне близки. Но ведь я была ребёнком!