Американский демон
Шрифт:
— Спасибо, — сказала я, отстраняясь, и он любезно наклонил голову. — Но какова цена? — сказала я, глядя на тигель. — Я не собираюсь надрывать задницу, чтобы научиться этому, если ты собираешься утаить ключевые моменты, и когда у меня не получится самодовольно говорить, что я не знаю, что делать.
Ходин моргнул, и Бис подавил смешок «камни в мусоропроводе».
— Это не имеет значения, — сказал Ходин. — Чем больше, тем отчетливее пламя.
— Ой. — Это было одно из тех проклятий, и я нахмурилась, мне не нравилось, насколько это было непринужденно.
— Как только у
— Э-э, этого я не знаю, — сказала я, и козлиные глаза Ходина метнулись вверх.
— Я и не ожидал другого. Никто, кроме Тритон и меня, не знали, как это использовать. — Ходин поморщился. — Цель большинства проклятий состоит в том, чтобы объединить вещи и создать изменения. Для этого требуется взорванная пентаграмма или, скорее, пентакль, и, поскольку это все, что кто-либо использует, взорванная часть оставлена. В данном случае мы будем разделяться, поэтому начнем со старого и редко используемого закрытого пятиугольника, из которого формируется пентаграмма.
Я наклонилась вперед, когда Ходин набросал пятиугольник с пятью линиями, расходящимися внутрь к центральной точке. Мои губы приоткрылись, когда я поняла, что он ни разу не оторвал мел от поверхности и не повторил одну и ту же линию дважды.
— Как ты это сделал? — сказала я, и Ходин улыбнулся. Было так странно видеть удовольствие на его лице вызванное тем, что он сделал что-то, удивившее меня. Все еще сохраняя тепло этой улыбки, он наклонился через стол и нарисовал для меня вторую. Я пристально наблюдала, теряя представление о том, как это делается, еще до того, как он закончил. Расстроенная, я схватила мел, надеясь, что Ал тоже так умеет.
— Добавь небольшой внутренний круг, чтобы создать пять узоров, в которых разместишь свечи, — сказал Ходин, рисуя идеальный круг в центре пятиугольника, очерчивая пять новых отдельных пространств в центре глифа. — Если все сделано правильно, свечи переместятся в точки взорвавшегося пентакля, — добавил он, ничего не объясняя. — Нарисуй круг, — рявкнул он, и мы с Бисом подпрыгнули.
Я послала мел вокруг, чтобы сделать круг внутри пятиугольника, мой взгляд метнулся к ближайшему мушку. Если только свечи не были в одном из этих маленьких мешочков, их там не было.
— Теперь сожги свою кровь в пепел. Ты знаешь, как это сделать? — спросил Ходин.
— Да. — Я усилила хватку на линии, и после того, как прикинула, сколько мне понадобится для испарения пяти кубических сантиметров жидкости, я закипела в тигле крошечным кругом, выдыхая и шепча: — Celero fervefacio. — С приятной вспышкой пламени моя кровь превратилась в пепел.
— Неплохой контроль, — неохотно признал Ходин, глядя через стол.
— Я часто сжигаю вещи, — сказала я, и Бис фыркнул в знак согласия.
— Кровь несет в себе представление энергии души, вот почему баньши и вампиры поглощают ее, — сказал Ходин, и я кивнула. Я уже знала это, но то, что он потрудился сказать мне, означало, что он не был полностью
— Чтобы предотвратить любое ауральное загрязнение, которое можно получить от жира даже нерожденной свиньи, — сказала я, и Ходин удивленно замер над мешками, которые должен был развязать. — Чем должны питаться пчелы? Что-нибудь особенное? Пахнет цикорием.
— Так и есть. — Ходин бросил на меня осторожный взгляд. — Тебе также понадобится сок молочая.
Я придвинулась ближе, колени коснулись стола, когда Ходин открыл последний сверток, чтобы обнажить длинную зеленую молочайную траву.
— Как связующее и рассеивающее все в одном, — сказала я, знакомая с симпатической магией.
— Да.
Последнее слово Ходина было осторожным, и я встретилась с ним взглядом.
— Моя мать — одна из лучших модификаторов заклинаний в США, я кое-что выучила у неё.
— Возможно, ты все-таки справишься с этим, — сказал он с лёгким уважением в голосе. — Смешай небольшое количество лунной травы, тыквенного масла и сока молочая с золой в тигле. С добавлением пчелиного воска он затвердеет в матрицу, подходящую для изготовления нескольких свечей.
Он подтолкнул все это ко мне вместе с маленькой деревянной ложечкой, и я осторожно подняла ее. Дерево? Он использует дерево? Никто не использует дерево.
— Все измеряется одной и той же ложкой? — спросила я. — Прямо в том же тигле, что и кровь? Вау. Что ты используешь, чтобы размешивать?
Ходин посмотрел на меня, как на дурочку.
— Ложку? — сказал он, и Бис подавил смешок.
Я поморщилась. Не керамическую? Этот парень действительно старой закалки.
— Хорошо, но если ты используешь дерево, то какое? Я бы подумала, что пекан будет лучше всего, учитывая, что он помогает разблокировать вещи.
Ходин шевельнулся и колокольчики на его поясе зазвенели, его мысли были неизвестны.
— Или, может быть, это не имеет значения, — пробормотала я, используя ложку, которую дал мне Ходин, выливая все в тигель с моей кровью и разминая все это пчелиным воском. Я действительно хотела сначала взвесить кусок, но не решилась, и когда срезала молочай и просто выдавила несколько капель по настоянию Ходина, я съежилась. Это было бессовестно неточно. Если бы это не сработало, то была бы не моя вина.
— Фитиль из хлопка, — сказал Ходин, явно распознав мое беспокойство и, по-видимому, обидевшись. — Урожай собирают при полной луне и прядут вручную до восхода солнца. Как только подложка будет равномерно перемешана, раскатай ее по длине, чтобы нанести фитиль.
— Чистый хлопок. Поняла. Спасибо, — сказала я. — Разве обычно свечи не делаются путем многократного погружения? — спросила я, чувствуя себя странно, когда скатывала воск в длинную змею, как будто это был пластилин.
— Да, — сказал он, на этот раз смущенно. — Но для такого одноразового использования, как это, достаточно нанести подложку на фитиль. Тебе обязательно все подвергать сомнению?