Американский наворот
Шрифт:
– А теперь нет никаких станций, – с чувством снисхождения к легкомысленным предкам, строившим эти уязвимые громадины подумал Драгович.
– В том же, две тысячи сорок третьем году он, по собственным воспоминаниям, всерьез заинтересовался термоядерной энергетикой. А что же подвигло его на это? Это был тот самый полет и осознание того, что наша Земля и человечество, ее населяющее…
Драгович начал перебирать каналы и наконец наткнулся на женский голос, говоривший на русском и чуть коверкающим, странно проговаривающим шипящие звуки – это был вражеский голос, вражеский канал.
Послушав немного, Драгович вернулся на американскую передачу, рассказывавшую про Бандона. Тут уже дошли до две тысячи пятьдесят шестого года, когда компания Бандона запустила первый работающий промышленный термоядерный реактор. Первый в мире.
Таких подробностей с датами Драгович не знал, хотя, как и всякий мало-мальски образованный человек знал, что термоядерная энергетика вступила в свои права в середине прошлого века.
До этого вполне естественным было то, что государства воевали из-за нефти, нужной и сейчас, но давно не стоящей во главе всего. Еще выходило, что та компания Бандона чуть ли не стояла у истоков AEX. Как-то слишком круто для какой-то компании из прошлого века, хотя все большое вырастает из малого.
Драгович повертел в руках аппарат и выключил. У этого, кстати на шильдике помимо логотипа изготовителя еще красовались три другие знакомые каждому буквы – GBA. Радары противоракетной обороны LAURA, защищавшие Европу были от GBA.
К вечеру появились бреши в облаках, потом был красный закат, а потом, когда стемнело, появились редкие звезды. Никакого грузовика по-прежнему не было.
В домике становилось все холоднее. Когда Драгович уже начал прикидывать в уме, как ему лучше будет обустроить ночлег и разводить ли перед домом костер, послышалось отдаленное гудение, мало напоминавшее звук автомобиля.
Высунувшись в открытую дверь и оглядевшись по сторонам, Драгович разглядел огни, двигавшиеся над дальним краем поля. Очевидно, это был какой-то коптербас – если так, то он стал бы первым виданным в сибирском регионе.
Дома авиакары также стали редкостью – слишком уж большая роскошь для обычного человека летать где ни попадя, когда электродвигатели и продвинутое авиационное водородное оборудование нужно фронтам.
Машина тем временем описала дугу проходя низко над полем и определенно шла к Драговичу, светя вниз прожектором. Всего через минуту, после того как Драгович услышал отдаленный гул, коптербас уже стоял перед домиком, постепенно сбавляя обороты винтов. Первым из отодвинувшейся боковой двери вылез Шеф, как его про себя назвал Драгович.
Шеф был здоровый широколицый детина с усиками и бородкой. Он был лейтенантом департамента коммуникаций, в его распоряжение и поступил Драгович, только-только прибыв на распределительный пункт.
– Я думал вы раньше будете, проговорил Драгович. – уже ночевать здесь собрался.
– Да ну, с чего бы? – с деланными эмоциями ответил Шеф. – Смотри на чем едем сегодня.
– Ты же сам говорил про бесполетную зону, я здесь пару раз слышал, как что-то пролетало, может ПВО.
–
Сам Шеф в это время достал сигарету и закурил.
Драгович заторопился в вагончик. Менее чем через минуту он уже был в салоне. Окна были занавешены синими шторками, а под потолком была какая-то коробка на крепежах, вставленная сюда явно кустарно. По всей видимости, это и был приемник-антирадар. В переднюю панель на водительском месте также был вставлен здоровенный для простенького транспорта монитор в двадцать один дюйм, на котором вроде бы высвечивалась навигация интерлинка.
Наконец, Шеф докурил, протиснулся в салон и захлопнул выдвижную дверь.
Раздался низкий гул, перешедший в тихий свист – так обычно работает электрика, управляющая мощностью двигателей. Затем машина качнулась и плавно поднялась. Драгович отдернул шторку и увидел огоньки какого-то далекого поселка, вид на который открылся только после подъема.
Кроме огоньков не было видно ничего – только сплошная темнота. Высота полета была небольшая – то и дело почти под днищем машины мелькали ветки деревьев, выхваченные широким снопом включившегося прожектора. Прожектор определенно светил не по курсу.
Занервничавший сперва Драгович успокоился, увидев у водителя ночные очки.
Главное к реке близко не подлетать, к правому берегу, – проговорил заметивший оживленную реакцию Драговича Шеф. – Но все нормально, у нас уже давно карта радарного покрытия есть.
– И к "Амандам" тоже не лезть, – добавил водитель, – А то они быстро лазерами своими пульнут. Тогда сразу пиздец.
–К "Амандам"? – переспросил Драгович, услышавший название, легендарное для любого военно-оружейного маньяка, которым он, впрочем, не являлся.
– Да не слушай его, – вмешался Шеф, – это на прямой видимости и то даже ближе. А до них отсюда триста километров без малого. Те, что на севере, вторая группа, они вообще на правом берегу, дальше чем ракетодром. До нас, когда мы здесь, им дела нет. Еще к ним относятся радары-ресиверы. Они намного поменьше, с трехэтажку. Охранная зона радиусом с полкилометра всего. Там ничего такого не будет. Вообще, как видишь, наш край по полной упакован.
Наблюдая за дальнейшим ходом полета, Драгович пришел к выводу, что здесь имела место самая настоящая партизанщина. Не в том смысле, что по рощам и лесам прятались партизаны, а в смысле организации всего, полета в частности.
Не прошло и десяти минут с момента взлета, как раздался какой-то предупредительный писк. Водитель повернулся к интерлинку и начал что-то высматривать.
Что там было на экране, Драгович в подробностях конечно же видеть не мог. В основном все та же карта с каким-то слоем тактической информации поверх нее.
– Чего там? – Выкрикнул Шеф.
– АВАКС к югу облучает.
– А летит куда?
– Да в стороне пройдет.
– Сюда летит?
– Почти.
– Давай постоим! – почти скомандовал Шеф.