Американский Шерлок Холмс
Шрифт:
— Вы осрамитесь в тот самый момент, когда вам начнут стучать, и вы должны будете ответить.
— Может быть, я и осрамлюсь, а может быть, все-таки достигну этим того, что мне нужно, — с обычным своим хладнокровием возразил Ник Картер.
— Как хотите, — заявил, наконец, директор и, засунув руки в карманы, откинулся на спинку кресла, как человек, который знает, что упрямого не переспоришь.
— Оставим пока этот вопрос, — сказал сыщик, смеясь, — рано еще решать его. Лучше скажите мне, часто ли вы еще вызывали к себе Кона?
— Да
— И господин Кон с каждым разом казался все более напуганным, не правда ли? — с иронией осведомился сыщик.
— Совершенно верно.
— Я полагаю, — продолжал допытываться Ник Картер, — что, кроме Кона, вы вызывали к себе и некоторых других заключенных?
— Несомненно. Я опросил, по крайней мере, человек шесть.
— И что же пели они вам?
— Приблизительно то же самое, что перед тем рассказывал и Кон.
— Они были действительно напуганы?
— Без сомнения и притом так, что о притворстве здесь не может быть и речи.
— Скажите, пожалуйста, милейший господин директор, давали вам другие заключенные описание демона?
— Разумеется, и все их описания совершенно совпадали друг с другом.
— Иными словами, все они видели настоящего черта с рогами, копытами и другими адскими атрибутами?
— Да, но иногда привидение являлось в красной мантии, два раза оно было в развевающихся белых одеждах, а иногда этот дух приходил… гм, как бы мне выразиться, — директор откашлялся, — без всякой одежды, так сказать, голый.
— Фи, какое бесстыдство! Надо полагать, что на нем было все же трико, — засмеялся сыщик. — Впрочем, это безразлично, и костюм тут роли не играет. Мне гораздо важнее знать, всегда ли этот страшный дух походил фигурой на молодую девушку или мальчика, иначе говоря, был стройным, маленьким и грациозным?
— Всегда, — не задумываясь, ответил директор.
— Прекрасно! А где у вас помещается Занони?
— Странный вопрос. Разумеется, в женском отделении.
— Подавало ли ее поведение какие-либо поводы к жалобам?
— Никаких решительно, она ведет себя примерно. Притом она ведь умственно нормальная, как мы с вами.
— Что касается этого последнего, так я поручусь за это своей жизнью, — саркастически заметил Ник Картер. — Пользуется ли она какими-либо льготами или привилегиями?
— Абсолютно никакими.
— Не имеет ли она большей свободы передвижения?
— Ни большей, ни меньшей, чем все ее товарки.
— Видите ли вы иногда эту Занони?
— Еще бы, каждый день, на обходе.
— Какое она производит впечатление? Покорилась ли своей судьбе? Весела, старается ли вступать с вами в разговор?
— Иногда, но не всегда… Но к чему все эти вопросы?
— Скажите мне, пожалуйста, господин директор, — вместо ответа спросил Ник Картер, — знает ли в тюрьме еще кто-нибудь, кроме вас, о том, что вы меня вызвали?
— Никто решительно! — заявил последний. — За это я вам ручаюсь!
— Прекрасно!
— Об этом не беспокойтесь, мистер Картер. Вы не проболтаетесь, а я тем более, и заключенные не узнают ровно ничего.
— Хорошо! В таком случае мы скоро поймаем этого духа, — зло усмехнулся Ник Картер.
— Дай Бог, чтобы вы имели успех. Если и вы не добьетесь никакого результата, то у нас разразится здесь ужасающий бунт, и Бог знает, кто из нас доживет тогда до следующего дня, — со вздохом сказал директор.
— Что произошло бы тогда, это я могу сказать вам в нескольких словах, — заметил Ник Картер. — Произошло бы именно то, чего добиваются Кварц и Занони. Они хотят подготовить вооруженный бунт, при усмирении которого вы и ваши подчиненные по возможности должны быть убиты. Еще до окончательного усмирения бунта тюрьма лишилась бы по крайней мере двух своих заключенных, а именно доктора Кварца и Занони. А теперь, милейший господин директор, — сказал сыщик после некоторого размышления, — я хотел бы лично удостовериться в том, насколько вы можете доверять сторожам Муллену и Прейсу.
— Если я не могу доверять этим двум людям, то готов усомниться в собственной порядочности! — сказал директор с раздражением.
— Прекрасно, пошлите мне их, пожалуйста, сюда в кабинет, одного за другим. Прежде всего мне хотелось бы видеть Муллена.
Последний был человек богатырского сложения, свыше шести футов ростом, поседевший на тюремной службе и, так сказать, сжившийся с ней. По приказанию директора он вошел в кабинет и остановился перед сыщиком, высокий, могучий, настоящее олицетворение силы и энергии.
— Садитесь, Муллен, — начал Ник Картер. — Мне нужно с вами переговорить. Сообщал ли вам директор, кто я?
— Нет, мистер.
— Ну-с, так я Ник Картер.
— Да? Я, кажется, уже слышал о вас, — равнодушно ответил Муллен, глядя сыщику прямо в глаза.
Но именно такое поведение очень понравилось Нику Картеру. Он начинал понимать неограниченное доверие директора к этому сторожу.
— Прежде всего, — сказал сыщик, — имейте в виду, что никто в тюрьме не должен знать о моем пребывании здесь.
— От меня во всяком случае никто ничего не узнает, — был лаконичный ответ.
— Кроме вас, я еще откроюсь вашему товарищу, Прейсу. Вы двое и директор будете единственными, кто будет знать о моем присутствии здесь. А теперь, Муллен, скажите мне, видели ли вы этого знаменитого «Демона Даннеморы»?
— Видел!
— Где?
— В двух или трех местах, но всегда вдоль галерей.
— Видели ли вы когда-нибудь, что дух исчезает за решетками дверей, как утверждают заключенные? — продолжал расспрашивать Ник Картер.