Американский Шерлок Холмс

Картер Ник

Ник Картер расслышал шорох платка, набрасываемого на фонограф; затем он услышал, как Наталья отодвинула стул и встала.

По-видимому, перечисленные Натальей четыре лица вошли в комнату, и сыщик дальше ничего не понял, а слышал только неясный говор.

Когда Файрфильд вставил одиннадцатый валик, Ник Картер расслышал следующее:

— Час тому назад мне удалось достать огнестрельное оружие. Рудольф находился у меня в комнате и сторожил. Должно быть, прошлую ночь он совсем не спал, так как глаза у него то и дело смыкались, и он только с трудом сидел на стуле. Затем несколько раз зевнув, он заснул. Я сейчас

же вынула ключи из его кармана и вышла из комнаты. Но я не посмела сойти по лестнице в нижний этаж, так как слышала голоса в комнате рядом с передней. Да и все равно я не смогла бы выйти из дома, так как между лестницей и входной дверью приделана железная решетка. Я прокралась в одну из комнат, дверь которой была открыта. Я увидела, что в этой комнате живет Макс. Я нашла там заряженный револьвер, который и взяла с собой. Кроме того я взяла железную шкатулку, в которой, насколько мне известно, Макс хранить важные документы. Я принесла ее в свою комнату, обвязала ее веревочкой и повесила за плюшевую портьеру окна моей спальни. Это окно никогда не открывается. Там шкатулка может провисеть незамеченной целые годы. Затем я положила ключи обратно в карман Рудольфа и…

На этом кончался валик.

— И это все? — спросил Ник Картер.

— Есть еще двенадцатый, последний валик, — ответил Файрфильд.

— Вставьте его поскорее. Откровенно говоря, эта история действует на нервы.

Когда валик пришел в движение, сыщик услышал пронзительный крик Натальи:

— Назад! — кричала она, — вы видите, я вооружена! Я пристрелю всякого, кто приблизится ко мне!

— Проклятие! — яростно заревел Макс. — Это мой револьвер! Откуда ты его взяла?

— Рудольф дал мне его, чтобы я могла защищаться, — злобно ответила Наталья.

— Это ложь! Гнусная ложь! — крикнул Рудольф.

— Каким образом могла ты выйти из своей комнаты? — спросил звонкий женский голос.

Но Наталья ничего на это не ответила.

Вдруг раздался бешенный крик, затем выстрел, еще крик и…

Судя по шуму, в комнате, очевидно, происходила ожесточенная борьба между несколькими лицами.

Слышны были проклятия, произносимые мужским голосом и опять крики, испускаемые женщиной.

Затем Ник Картер расслышал глухое падение тела и тяжелое хрипение.

Все стихло.

Вдруг снова послышался женский голос:

— Она мертва?

— Мертва!

— Помоги Оливетте, Диана, — раздался глухой бас Рудольфа, — она, вероятно, только оглушена, так как пуля слегка задела ее.

— Но из раны идет кровь струей. Так или иначе у нее на всю жизнь останется шрам.

— Возможно. А куда ты денешь труп, Макс? Старик может приехать часов в восемь и тогда…

На этом кончался последний валик.

* * *

— Вот и все, мистер Картер, — мрачно проговорил Файрфильд.

— Это самая мрачная трагедия, с которой мне когда-либо приходилось сталкиваться за всю мою практику, — произнес сыщик, — но мы отомстим за несчастную Наталью. Клянусь, что эти изверги не восторжествуют. Я попрошу вас доверить мне валики и фонограф на несколько дней. Я хочу прослушать всю историю еще раз совершенно спокойно у себя дома.

— Я знал, что вы потребуете это и прошу вас распоряжаться фонографом и валиками, как вашей собственностью!

— Благодарю вас, мистер Файрфильд. Теперь я уйду,

а завтра к десяти часам утра попрошу вас быть у меня. Я надеюсь, что до этого времени сумею кое-чего добиться.

— Вы полагаете, что вам удастся раскрыть эту ужасную тайну? — спросил Файрфильд.

— Я уверен в этом, — решительно заявил Ник Картер, — негодяи во чтобы то ни стало должны быть преданы заслуженной ими каре. У нас, впрочем, есть важные факты: мы знаем имена убитой и убийц.

— По-видимому, преступление совершено в какой-нибудь уединенной местности? — заметил Файрфильд.

— Конечно, но ведь таких местностей очень и очень много, — проговорил Ник Картер, — преступление могло быть совершено в Калифорнии, в штате Орегон или во Флориде, вообще, в такой местности, где говорят по-английски. Итак, прощайте, мистер Файрфильд. До завтра.

Ник Картер взял с собой фонограф с валиками и поехал к себе домой.

* * *

Уже по дороге домой Ник Картер составил себе план действий.

Устроившись в своем рабочем кабинете, сыщик вызвал к себе своих помощников Дика, Патси и Тен-Итси и в кратких словах сообщил им о новом деле.

— Я попрошу вас всех троих прослушать валики, — заключил Ник Картер свое повествование, — но до поры до времени не делитесь впечатлениями. Пусть каждый из вас самостоятельно подумает об этом деле, а завтра утром выскажет мне с глазу на глаз свой взгляд, не делясь пока своими мнениями с другими.

* * *

— Ну, что? — спросил Ник Картер на другое утро, когда к нему явился Дик, — что тебе прежде всего бросилось в глаза во всем этом деле.

— Скажу прямо, — заявил молодой сыщик, — что я больше всего поражаюсь хладнокровию Натальи. Мне кажется совершенно невероятным, чтобы молодая девушка могла смотреть смерти в глаза с таким поразительным спокойствием.

— Вполне согласен с тобой, — заметил Ник Картер.

— Можно подумать, будто несчастная девушка была воспитана в духе восточного фатализма, согласно которому нет никакого смысла бороться с заранее предопределенным роком?

— Мысль недурна, — отозвался Ник Картер, — ну, а еще что?

— Прежде всего, я хотел бы знать, каким образом, валики попали в чемоданы? Затем, почему чемодан этот был отправлен обществу «Вельс Фарго» и кем именно?..

— Он значился на имя некоего Алексея Делануа, — пояснил Ник Картер, — но Файрфильду, к сожалению, не удалось разыскать этого человека. По-видимому, это и есть то седьмое лицо, которое участвует в этой драме.

— Какое такое седьмое лицо?

— Очень просто: мы знаем шесть лиц: Наталью, Макса, Рудольфа, Оливетту, девушку по имени Диана и отца Натальи. Надо полагать, что сами преступники вряд ли упаковали граммофонные валики в чемодан.

— Разве только для того, чтобы избавиться от них, — заметил Дик.

— Я не допускаю и этого, — возразил Ник Картер, — если бы хоть один из преступников имел понятие о том, насколько опасны для них эти валики, то последние немедленно были бы уничтожены. Таким образом, я убежден, что фонограф, на котором первоначально находились валики и поныне находится в той комнате, где томилась и была убита Наталья.

— Понимаю. Но кто же мог положить валики в чемодан без ведома преступников и отправить их по адресу, несомненно вымышленному?