Амет-хан Султан
Шрифт:
Военный аэродром в Махачкале в мае 1944 года находился на северной окраине. Город был тогда важным тыловым центром снабжения военных фронтов. Здесь скрещивались пути из Средней Азии и Закавказья. Поэтому то и дело взлетали и садились транспортные самолеты. На аэродроме Амет-хан почувствовал, что действительно находится в глубоком тылу. Спокойная деловая атмосфера, почти не видно боевых самолетов, а также примелькавшихся силуэтов зениток. Но то и дело подъезжали автомашины с красными крестами на бортах - они увозили прибывших на самолетах из прифронтовых городов раненых.
Одна
– Думаю, товарищ капитан, вам надо в Совнаркоме решать вопрос, как и где оставить родителей в Махачкале до конца войны, - после некоторого раздумья заключил комендант.
– И добивайтесь приема у самого председателя Совнаркома Даниялова.
Комендант выдал направление в гостиницу «Дагестан» - единственную тогда в Махачкале. Гостиница стояла почти на берегу моря, и только узкое железнодорожное полотно, идущее на Баку, отделяло песчаный берег Каспия от города.
Приведя себя в порядок, Амет-хан вскоре входил в подъезд Совета народных комиссаров автономной республики. Встретили его любезно, проводили в кабинет помощника председателя Совнаркома, который попросил кратко письменно изложить свою просьбу для передачи А. Д. Даниядову.
– Абдурахман Даниилович сегодня с утра выехал по срочному делу, - объяснил помощник, худой, с желтоватым, болезненным лицом пожилой человек.
– Должен к концу дня появиться на работе. Немедленно сообщу о вашем деле. Приходите завтра в это же время.
Вечером Амет-хан с родителями погулял по набережной, центральной улице города - Буйнакской. В назначенное время, назавтра он вновь появился в кабинете помощника.
Председатель Совнаркома встретил Амет-хана приветливо:
– Мне доложили о вашей просьбе, - сказал он, предлагая стул напротив себя.
– Рад видеть сына нашего земляка - боевого летчика, Героя Советского Союза. Мне говорили, что ваш отец лакец. Из какого района?
– Отец еще до революции осел в Алупке, там и женился. Мать моя - крымская татарка, - сразу подчеркнул Амет-хан главное.
– А родился отец в ауле Цовкра. Может, слыхали о цовкринских канатоходцах Рабадане Абакарове и Яраги Гаджи-курбанове? Они мои родственники по отцу.
– Ну, дорогой, кто в Дагестане не знает цовкринских канатоходцев?
– улыбнулся Даниялоз и стал расспрашивать Амет-хана, на каких фронтах воевал, за что удостоен столь высоких наград.
Доброжелательный, участливый тон председателя Совнаркома располагал к разговору, и обычно замкнутый Амет-хан охотно отвечал на вопросы хозяина кабинета. Узнав, что последний вражеский самолет молодой летчик сбил над Севастополем, Даниялов еще больше оживился.
– Значит, вы освобождали Севастополь?
– переспросил Абдурахман Даниялович.
– А знаете, что ваши земляки из лакского аула Караща внесли в фонд восстановления Севастополя сто тысяч рублей? Их почин поддержали жители и других аулов Дагестана. На днях мы передали в фонд возрождения
– В таком случае, может быть, лучше отправить моих стариков в аул на каком-то транспорте?
– предложил Амет-хан.
– Отец говорит, что там у него есть своя сакля.
– Не думаю, что это будет лучшим выходом, - после некоторого раздумья проговорил Даниялов.
– Весь движущийся транспорт из Махачкалы отправлен в горы. Республике передан ряд равнинных и предгорных районов Чечено-Ингушетии. Поэтому сейчас ведем переселение жителей высокогорных малоземельных аулов на новые места.
Раздался приглушенный телефонный звонок, Даниялов взял трубку. Амет-хан заметил, как помрачнело лицо председателя Совнаркома, и поспешно встал. Он и так провел в этом кабинете больше времени, чем предполагал.
– Будем устраивать ваших родителей в Махачкале, - поднялся и Даниилов, положив телефонную трубку.
– Меня завтра не будет на работе. Приходите после обеда к моему помощнику. Думаю, комнату, хотя бы в коммунальной квартире, найдем…
Уходил Амет-хан из старого трехэтажного особняка с чувством глубокой благодарности, не сомневаясь, что завтра перевезет отца и мать из гостиницы в более-менее надежное жилище.
На улице стоял солнечный день, сильно пахла цветущая акация. Впервые Амет-хан подумал о том, что ведь он сын двух народов, а значит, Дагестан - отчий край, вторая его родина. И мысленно дал себе слово, что, если останется жив, после войны вновь приехать в Махачкалу, обязательно побывать в Цовкре, пожить хотя бы несколько дней в сакле своих лакских предков…
Он стал подниматься по крутой улице вверх. Здесь, на плоской вершине площади, возвышающейся над приморской, узкой частью города, гудел вокруг большого многоглавого собора по-южному шумный базар. На длинных деревянных рядах, а то и на расстеленных прямо на земле паласах красовались ранние овощи, разнообразная зелень, первая черешня года, каспийская рыба всех видов - жареная, соленая, вяленая, сушеная…
Амет- хан с интересом прошелся по базару. За годы войны он просто забыл, что в жизни существует и вот такое нужное, оказывается, для людей место. Он купил родителям кулек черешни, набрал в бумажный пакет зелени и поспешил в гостиницу, чтобы сообщить отцу и матери о предстоящем завтра новоселье.
Рассказ сына о встрече с председателем Совнаркома Султан и Насиба встретили с огромным облегчением. Здесь же Султан решил, что нужно послать письмо в Цовкру родственникам. Старый лудильщик не сомневался, что они найдут возможность навестить их в Махачкале…
Рано утром, оставив свою военную форму в гостинице, Амет-хан облачился в отцовскую одежду и отправился на пляж. Впереди последний день в Махачкале, а до назначенного часа, как говорится, куча времени. Если небо для Амет-хана стало главным в жизни, море было для него родной стихией с детских лет.