Аметистовый блин
Шрифт:
Она сдернула окаменевшую от пролитого на нее за десять лет кофе бессменную салфетку, сунула ее за кресло, а стол накрыла белым ковриком с каймой из знаков зодиака. Далее явились из сумки два больших подсвечника, каждый – всего на одну свечу, но свечу толстую, витую, художественную. Потом оттуда же была добыта большая хрустальная салатница, за ней – пластмассовая бутыль с прозрачной жидкостью, очевидно, водой, и еще какие-то мисочки, тряпочки, подставочки и фунтики.
Лилиана споро и со знанием дела сооружала походный магический алтарь.
Наконец
– Если не возражаете, я окурю помещение.
Тут лишь Сережа ужаснулся окончательно.
Занятый агрегатом, отец Амвросий не обращал внимания на затеи ведьмы, но в тот миг, когда он унюхает дым и поймет, что запахло черной магией, он поднимется, проклянет всех присутствующих и отбудет!
Но красавец-батюшка, собрав конструкцию и включив в сеть, почему-то взял ее наизготовку, нацелил в угол и нажал нужный тумблер.
Пылесос затрясся и завыл, словно собираясь взлететь.
Судя по всему, народный умелец в придачу к прочим впечатляющим ненужностям, вмонтировал в корпус мощный вентилятор от старого компьютера «Искра».
Отец Амвросий с воющим агрегатом в руках замер в позе покорителя далеких планет, атакующего летающую тарелку врага.
Тут только Сережа сообразил, что ему все это время напоминал древний пылесос в цилиндрическом корпусе из псевдокожи с никелированными ободками и прочими деталями. Он был безумно похож на примерещившийся бластер.
– Господи Иисусе, спаси и сохрани! – воскликнул красавец-батюшка в неподдельном ужасе. – И вот этой штукой вы собираетесь кого-то лечить? Да от нее заикаться начнешь!
Сережа подошел и сдвинул тумблер. Бешеный пылесос умолк и перестал вибрировать.
– Это Виктор Иваныч резвится, – объяснил он. – Ну, я ему порезвлюсь…
И бывший электронщик был прав. Народный умелец запихал вентилятор в корпус из чистого баловства.
Лилиана же, как будто и не было страшного воя, попросила у Наследника огонька. Тот поднес к букету зажигалку – и она отправилась по периметру комнаты, размахивая тлеющими ветками, бормоча и свободной рукой то ли бесов отгоняя, а то ли энергию из космоса загребая. Поскольку Майка интересовалась и тем, и другим, Сережа знал эти жесты, но уж больно они были похожи.
Наследник наблюдал за ведьмой с явно выраженной тревогой.
– А мы тут все от этого не уснем? – спросил он.
Тут лишь Сереже показалось подозрительным желание Лилианы попасть в гости к Наследнику. Уверовав в мистику, он еще не верил, что именно эта конкретная ведьма способна на что-то серьезное. И обещание заклясть камень вполне могло быть предлогом…
Отец Амвросий принюхался.
– Я же предупреждал, – проворчал он, кладя пылесос на стопку книг, так что черный резиновый раструб оказался вровень с магическим алтарем и даже глядел прямо на хрустальную салатницу. – Ну что же, поговорим о камнях. Нельзя ли попросить ту фотографию? Со шкатулкой…
Наследник предъявил снимок.
– Ага, ага! –
Отец Амвросий торопливо распахнул кейс и достал бумажки с цитатами.
– … и вставь в него оправленные камни в четыре ряда; рядом: рубин, топаз, изумруд – это один ряд; второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз… – с трепетом произнес он. – Красненький – рубин, желтенький, наверно, топаз, а изумруд уж точно зеленый!
– Исход, глава двадцать восьмая, – сразу догадался Наследник. – Библия вон там, рядом с Кораном. Именно с ней я и сверялся. Но вы учтите, что древние иудеи могли принять гранат за рубин – во всяком случае, в «1001 ночи» арабы этим грешили. И я полагаю, что карбункул в данном случае – большой и качественный гранат. Даже пироп. Это самый ценный вид граната.
Слушая эту минералогическую лекцию краем уха, Сережа снял с полки тяжелую книгу, а отец Амвросий открыл ее на нужном месте.
– Второй ряд – красненький, синенький, прозрачный… У вас что – действительно был такой здоровенный алмаз? – отец Амвросий ткнул пальцем в фотоснимок.
Под пальцем был серовато-прозрачный кубик со сглаженными, как бы стесанными краями, настоящий кристалл алмаза в своем природном виде. Единственный из всех камней он был не отшлифован, прочие же отсвечивали сферическими поверхностями, причем одни кабошоны в основании имели круг, а другие – овал.
– Был, – сердито и вместе с тем язвительно отвечал Наследник. – Ну, третий ряд?
Маркиз-Убоище, пользуясь тем, что Лилиана занята алтарем, а прочие – камнями, достал из сумки обещанный коньяк и пошел на кухню мыть хрустальные стакашки.
– Яхонт, агат и аметист, – отвечал отец Амвросий.
– Ес-тест-вен-но, для вас все, что в писании, – непререкаемая истина! – вдруг воскликнул Наследник. – Яхонт!.. А между прочим, вот этот, первый во втором ряду, – не карбункул! Видите, он с лиловатым оттенком. Это рубин, и не очень-то качественный. И там, где по вашей схеме должен быть яхонт, у меня совершенно другой камень.
– Позвольте, позвольте! – возразил отец Амвросий. – Мы ведь имеем дело с переводом Библии со старославянского. Когда-то этот камень назывался яхонтом, а потом переводчики сохранили красивое слово… Я в одной книге посмотрел – так там вообще утверждается, будто гиацинт…
– Гиацинт? – переспросил Наследник. – Конечно, розовые гиацинты бывают, и даже красные, но я впервые слышу, чтобы гиацинт называли яхонтом. По материалам шестнадцатого и семнадцатого века такого, во всяком случае, не наблюдается.
– Яхонт – это изумруд, – авторитетно заявила Лилиана.
– Если яхонт червленый или червчатый – так это рубин, – возразил Наследник, – а если яхонт лазоревый – так это сапфир. Но с рубином тогда тоже было темное дело. Всякий красный камень автоматически зачисляли в рубины. Даже карнеол, не говоря уж о гранате.