Аметистовый взгляд
Шрифт:
– История немудреная…
– Действительно, – кивнула Марисса.
– Но я тебе не верю, – закончил свою мысль Брэди.
Поднося вино к губам, Марисса вздрогнула и пролила немного вина на руку. Она осторожно поставила бокал на стол.
– Брэди, я решила поужинать с тобой, потому что ты чужой в этом городе и заслуживаешь благодарности за гостеприимство, которое ты мне оказал. Но это не значит…
– Нет, Марисса, – Брэди взял ее за руку и нежно коснулся языком того места, куда пролилось вино.
По ее позвоночнику пробежала теплая
– И твоя благодарность еще даже не начиналась. Насколько я помню, я разрешил тебе спать в своей постели.
– Брэди…
– Но мы ведь говорили не об этом, не правда ли? – спокойно сказал он, не выпуская ее руки. – Видишь ли, Марисса, дело в том, что я совершенно заворожен тобой. Там, в Озарксе, ты была такой удивительно милой, такой абсолютно женственной, готовой отдать себя без остатка, что я просто обезумел от восторга и выбросил из головы убеждения, накопленные мной за мою долгую и нелегкую жизнь.
Марисса облизнула нижнюю губу, как всегда делала в минуты волнения.
– По-моему, нам не следует больше касаться этой темы.
– Марисса, ты ведь понимаешь, что мужчине может быть тяжело забыть встречу с такой женщиной, как ты. И вот я решил последовать за ней, то есть за тобой. И кого же я здесь встречаю? Чопорную, будто оправленную в ледяной футляр особу, которая превыше всего ценит свое стерильное существование в огромном доме, где совершенно отсутствуют тепло и фактура, которые так понравились тебе у меня. Ведь в твоем особняке почти нет каких-либо твоих личных черт. Я бы и тебя не узнал, если бы не твои глаза, моя милая. – Слово «милая» было произнесено отчасти с любовью, отчасти с сарказмом.
Марисса вырвала руку.
– Это несправедливо. Ты слишком мало обо мне знаешь, чтобы судить так категорично.
– Тогда просвети меня об обстоятельствах, которые мне неизвестны, – тихо попросил Брэди.
– Нет.
Дрожащий огонек свечи отбрасывал золотой отсвет на ее побледневшее лицо. Откинувшись на мягкое кресло, Брэди прихлебывал виски.
– И я, все же я по-прежнему твой пленник.
Марисса почувствовала, как взволнованно бьется ее сердце, и не могла припомнить, когда в этот день оно в последний раз работало в нормальном ритме.
– Брэди, ты меня удивляешь. Ты умный человек, но не можешь понять одной простой вещи. Здесь нет никакой тайны. У меня была амнезия, а потом она кончилась. И я снова такая, какой была раньше.
– Правда? В таком случае у себя на горе я видел тебя такой, какой тебя никто не знает. Выходит, мне очень повезло.
Марисса пригубила вина.
– Я увидел тебя без защитной скорлупы. Но жизнь, как я предполагаю, в лице какого-то человека нанесла тебе ужасный удар. Много лет ты провела под маской недоступной и искушенной светской дамы. И как только к тебе вернулась память, ты по привычке снова спрятала за ней свое истинное лицо. Я прав?
Официант снова пришел на помощь Мариссе, выбрав именно этот момент, чтобы принести горячие блюда. Она вздохнула с явным облегчением.
Брэди
– Что случилось? Тебе не нравится цыпленок?
– Так это цыпленок!
Взяв нож и вилку, она рассеянно начала есть. Брэди отрезал кусочек барашка. Цыпленок застрял у Мариссы в горле. Закашлявшись, она выпила почти половину стакана воды.
Брэди, проглотив свой кусок, отодвинул тарелку.
– Странно. С тех пор, как ты уехала из Арканзаса, у меня совершенно пропал интерес к еде. А у тебя?
– У меня прекрасный аппетит.
– Рад за тебя.
Он наклонился, посмотрел ей в глаза и легонько провел пальцем по вырезу ее блузки.
– Я хочу, чтобы ты была здорова и счастлива. Но я и себе желаю здоровья и счастья. Неужели мы не можем быть счастливы вместе?
– Не можем, Брэди, – грустно сказала Марисса. Она удивилась, услышав, как дрогнул ее голос, и после паузы продолжила: – Это не твоя вина. И не моя. Просто так сложилась жизнь.
Он прижал палец к ее губам.
– Я не отступлюсь, пока не пойму, почему ты спряталась в свою скорлупу.
Марисса собрала всю свою злость, чтобы погасить пламенеющее в ней желание.
– Прекрати. Мне двадцать девять лет. В этом возрасте у человека вырастает хоть пара ребер жесткости.
– Я не заметил ни одного, когда держал тебя в своих объятиях.
Она мужественно поборола прихлынувший к лицу жар и вскинула на него глаза.
– А ты сам, Брэди Маккалок? Ты говоришь про мою скорлупу, но сам-то ты отгородился от людей бетонной стеной.
– Ты совершенно права, – спокойно кивнул Брэди. – Но тебе удалось через нее пробиться.
Он перешел в наступление, но Марисса лишь покачала головой.
– Когда ты ворвалась в мою жизнь, Марисса, ты была совершенно беспомощна. Оказалось, что, помогая другому, человек бывает вынужден ему открыться, показать свои уязвимые места. А когда эта ранимая и оберегаемая часть души обнажается, ее бывает очень трудно спрятать заново. Потому я и здесь. Я думаю, что эта дверца в моей душе либо распахнется перед тобой еще шире, либо закроется навсегда. Все зависит от тебя.
Господи! Ну почему вдруг ее глаза увлажнились?
– Не могу поверить, чтобы у тебя в душе было какое-нибудь уязвимое место, Брэди.
– Как тебя в этом убедить?
Она задумчиво разглядывала его.
– Всякий раз, когда упоминается твое имя, говорят о том, что пятнадцать лет назад ты бросил все, закрывшись в своем доме в Озарксе. Какое ужасное событие могло заставить тебя решиться на этот шаг? Почему ты отказался от своей прежней жизни? Ты можешь об этом рассказать?
Что она делает? Она ведь не хочет, чтобы между ними установилась та особая близость, которая возникает между людьми, связанными общей тайной. Надо сразу же отказаться от своих слов, заявить, что это ее не интересует. Но ведь ей на самом деле интересно!