Амир
Шрифт:
– От нас?
– Всегда от двоих, один ничего не сможет, если другой грузом висит.
Интересно, а у нас с мужем кто грузом был? Наверное, оба, висели два груза на гвоздике штампа в паспорте. Фиса опять вздохнула, но посмотрела на меня ясным взглядом.
– Тогда муж королевы-то сильно Амиру сказал, мол, она, королева то есть, тебе столько жизни своей отдала, за будущее твое и если ты не сможешь ее, тебя значит, спасти, то прощения не будет никогда, так и знай, убью сам.
Обложили Амира со всех сторон, и королева ему приказала меня спасать, и муж ее обещал убить, если что, а
– Фиса, а как их называют? Ну, таких, как Амир.
– Темные.
– Просто темные?
– Да.
Только она слово это говорила с заглавной буквы и почти торжественно, с легким ужасом в голосе. А меня заинтересовал другой вопрос, темный так темный, костюм соответствует.
– Фиса, он королеву любит. Поэтому меня и спасает, слушается приказа, сам бы не стал спасать. Зажевал и все, и годы ему и сила. А теперь ты его еще и жениться на мне заставила, буду висеть на его шее грузом и мешать …
– Не будешь.
Она сказала это таким жестким тоном, что я даже приподнялась на подушке, а она встала.
– Королева ему дыру в сердце прорубила, дала возможность крови черной вытечь, боль почувствовать, какую только люди и чувствуют. Через эту дыру он и должен человеком стать. А ты ему в этом помогать будешь.
Я только скривила лицо:
– Человеком?
– Сначала сама жить научись, себя вспомни, не дуру, которая ради мужика недостойного жизнь себе сломала, а настоящую. Ты обидами обложилась как каменьями, пыль с них утираешь, да слезы глупые льешь. А умишком-то своим не подумала, что ты за ирода этого боль такую перенесла, которую представить нельзя, а ни разу слова худого о нем не сказала, попрека ни разу не кинула ему, мол из-за тебя страдаю.
– Теперь что упрекать? Известно, чем закончится.
– А ничего, милая, не известно. От вас все зависит.
– Фиса, да он пока меня только съесть хочет, даже не просто убить, а зажевать как котлету! А ты меня хочешь убедить, что любовь какая-то между нами может быть, которая всех спасет, да я в человеческой жизни любви не видела, откуда ей среди них появиться.
Я решительно улеглась и закрылась подушкой, не буду больше ничего слушать, глупости разные о любви, наслушалась уже сказок в детстве, вот и приняла за принца на белом коне вольноотпущенника свекрови на осле: шаг вперед, тридцать назад, увешанного претензиями, упреками и ленью.
Фиса ничего мне не ответила, постояла у постели и вышла. Я покрутилась-покрутилась, халат мешается, постель жесткая, подушка неудобная. Думать себе категорически запретила, не в попытке во всем разобраться, а именно потому, что понимала, если и буду думать, то только о нем, а о нем мне думать нельзя. И даже не потому, что могу сделать неправильные выводы в связи с предложением выйти замуж, не руки и сердца, а просто за мужа, который когда захочет, тогда и зажует уже с полным правом этого самого мужа. А потому, что если буду думать, то кто его знает, решу опять с ним жизнью поделиться неожиданно для себя, от мыслей хотя бы, и моя свадьба не состоится. Которая ритуал, придуманный спонтанно, чтобы изобразить замужество. Я встала с постели
Мне снился Амир, он смотрел на меня, и в его черных глазах была страшная боль, такая, которая съедала изнутри, но без слез она не могла уйти, а плакать он не мог. Он касался моего лица кончиками теплых пальцев, тихо что-то шептал, слов было не понять, и я уже хотела спросить, о чем он говорит, но вздрогнула от звука и открыла глаза, никого рядом не было.
Утром я проснулась на кровати в ночной рубашке, долго думала, а когда я успела переодеться и перебраться с кресла? Решила, что забыла этот момент и пошла купаться. Ну да, конечно же, как же, обязательно. На поручне была одна кнопка управления бассейном. Озеро с теплой водой. Жена да убоится мужа своего. А чего его бояться, все равно сделает так, как захочет. Он же не спит, дом его, все кругом знает и все умеет, как захочет, так и сделает. Кстати, не муж еще.
Фиса так и не появилась. Я повздыхала, зря обидела вчера, она ведь права: все так и есть, только признаться в этом очень сложно. Уже практически невозможно, слишком много камней уложено вокруг, не пробиться Амиру даже с его силой. А мне со своей стороны подкоп тоже не выкопать, больно глубоко камни уложены. И что? Хоть невестой еще побуду пару дней, может, не успеет жизнь мою забрать, платье красивое подарит на ритуал. Пока я раздумывала свои грустные мысли у окна, вошел Вито, поздоровался и пригласил на завтрак.
– А где Фиса?
– Она в столовой.
Я обрадовалась, хоть не уехала в обиде на меня. Надо извиниться за свои слова, она не виновата в том, что я крепость себе выстроила. Неожиданно в одном из залов мое внимание привлек ковер на стене, это был новый ковер с новыми надписями.
– Вито, а … этот ковер уже был здесь?
– Нет, его повесили утром.
Он удивленно рассматривал меня, и губы странно подрагивали, как будто он хотел что-то мне сказать, но сдерживал себя.
– А что на нем написано?
– Язык знают только Амир и Мари, ну, еще некоторые.
Я хотела спросить, кто эти некоторые, но Вито пошел дальше, и я постеснялась задавать вопрос, вдруг это тайна.
В столовой Фиса о чем-то оживленно беседовала с Амиром и улыбалась ему! Ирод прощен? И что он такое успел совершить, чтобы она ему так улыбалась? От ее слов я чуть не упала, не дойдя до стула, благо Вито подхватил меня за локоть и помог сесть за стол.
– Рина, красавица наша, ты вовремя проснулась, муж твой документы для тебя принес, до обеда надо уже отвезти обратно в канцелярию. Смотри, да глазки не утруждай, быстрее подписывай.
– Доброе утро, Рина.
Муж? И какие документы я должна быстро подписать, если наша свадьба только через несколько дней? Заявление на брак? А разве в новом ритуале, который еще надо придумать, необходимы документы?
Брачный контракт и свидетельство о браке на русском и итальянском языках. Все подписи и штампы мэрии города Флоренция, не хватает только подписи жены, то есть моей.
– Флоренция?
– В ста километрах.
Вито положил передо мной ручку с чернильным пером. Я подняла на него глаза, и он внес ясность: