Амир
Шрифт:
– Рина, а какие песни ты поешь?
– Я не пою.
– Поет-поет, еще как поет наша красавица, я её нашим песням научу, голос хороший, получится.
С сомнением посмотрев на Фису, вот уж этого таланта за мной никогда не наблюдалось, я спросила Мари:
– А кто будет на свадьбе?
– Я не знаю.
А зачем мне знать гостей, я все равно никого не знаю в этом мире, странном и непонятном, да хоть рогатые и хвостатые. Тем более, что я уже видела многоруких, многоногих и многоглазых, разных. Но это оказалось не самым интересным, Мари помолчала, а потом таинственно прошептала на ушко:
– Меня там не будет, ты мне потом расскажешь?
– Как не будет?
Я
– Не вертись красавица, не мешай красоту наводить.
Фиса была на страже и строго посмотрела на меня:
– Меня тоже не зовут, Амир что-то такое придумал, никто ничего не знает, или тайну свято хранят, только он сам за тобой придет, нас уже выведут, одна мужа ожидать будешь.
Хмыкнув, я только пожала плечами, пусть приходит, раз сам захотел широко свадьбу отмечать, какой-то ритуал придумал. Наконец Мари закончила с прической и подвела меня к зеркалу. У нее не было никаких заколок в руках, никакого намека на шпильки, но мои волосы необъяснимым образом удерживались в прическе, похожей на корону, какие-то косички, вплетенные друг в друга и образующие собой крупную косу вокруг головы. Даже странно: у меня нет столько волос, чтобы получилось такое сооружение. Мари горделиво улыбнулась, демонстрируя свое творение:
– Фиса, посмотри, как красиво, когда-нибудь мне тоже так волосы заплетут.
Я только вздохнула, из ее волос такую корону можно создать, будущий муж будет поражен. И в этот момент в комнату вошел Вито.
– Рина, ты готова?
– Да, она готова.
Мари вдруг стала очень серьезной, расправила плечи, гордо вскинула голову, даже губы поджала, оглянулась на Фису и приказала:
– Фиса, мы уходим.
А я вдруг испугалась до дрожи в коленках, схватила Фису за руку, а она обняла меня и зашептала:
– Яблонька белая, прислонись к дубу, переплетитесь веточками, цветение твое для него, а сила его для тебя.
Она решительно освободилась из моих рук и вышла вслед за Мари. В комнате остался только Вито, он подошел ко мне, склонил голову и встал на колено:
– Рина, мне поручено подготовить тебя.
А я вдруг вспомнила, что обувь мы не подобрали и прошептала:
– Я еще… тапочки… не переоделась…
– Обувь не нужна.
– В тапочках?
– Босиком.
Вито протянул руку, и я непроизвольно подала свою ногу, он снял тапочек, потом второй. От волнения я качнулась на одной ноге, он стремительно вскочил и поддержал меня, тревожно взглянул в глаза:
– Как ты себя чувствуешь?
– Я …хорошо.
Лихорадочно вздохнув и собрав остатки самообладания, я спросила:
– Как … готовить?
Он опять опустился на колено, хотя руку мою оставил в своей ладони, склонив голову, торжественно произнес:
– Рина, ты дала свое согласие, и сегодня состоится ритуал клятвы. Готова ли ты?
От волнения я не поняла, кто на этом ритуале будет давать клятву, решила, что я, раз Фиса так сказала, и, подумав, что все равно ненадолго, сначала кивнула головой, потом ответила:
– Да.
Вито опять склонил голову, и задал следующий вопрос:
– Рина, готова ли ты пойти по предначертанному пути?
Вообще-то уже иду, вернее меня несет, от этой мысли я успокоилась, даже смогла улыбнуться:
– Да.
А следующий вопрос меня удивил.
– Открыты ли твои глаза?
Я распахнула глаза насколько смогла и призналась:
– Да.
Вито на меня даже не посмотрел, и я поняла, что за этим вопросом было не просто мое физическое зрение,
– Осознаешь ли ты свою смертность?
Интересный вопрос, теперь, пережив столько боли, да, осознаю.
– Да.
– Ты согласна?
– Да.
Вито одним движением встал и накрыл меня накидкой с головой. Я погрузилась в полную темноту, хотя ткань накидки казалась тонкой, она совершенно не пропускала света. И тяжести оказалась невероятной. Звуки внутрь накидки не проникали, я так и стояла в полной тишине и темноте. Еще немного, и рухну под весом свадебного наряда.
Рука так неожиданно коснулась меня, что я вздрогнула. Пальцы были мягкими и теплыми, они обхватили мою руку, и неожиданно я оказалась в чьих-то объятиях. Некто обнял меня на мгновение и тут же подхватил на руки. Голос Амира произнес:
– Ритуал.
Я вся замерла и крепко сжала кулачки, прижала их к груди, Вито добился своего, странные вопросы настроили на серьезное восприятие происходящего. Дело уже не в поцелуе, меня ожидает настоящий ритуал и настоящая клятва.
Амир не стал снимать с меня накидку, куда-то шел медленным величественным шагом. Он не прижимал меня к себе, нес на руках как какую-то удивительную ценность, очень хрупкую, которая может разбиться от дуновения ветра. Я постепенно успокоилась, нервная дрожь прошла, и я сама положила голову ему на грудь. От моего прикосновения он даже на мгновение остановился, но едва слышно вздохнул и пошел дальше.
Наконец он остановился и помог мне сесть в кресло, взял руку в свою ладонь, слегка сжал и произнес:
– Предначертанная встреча состоялась. Предназначение свершилось.
Амир сказал еще несколько фраз на неизвестном языке, странном, ничего общего с произношением известных мне языков. Темнота усиливала мою тревогу, которая сразу появилась, как только он начал говорить. Но тут же пронеслась мысль: ну и что, ничего уже не сможет сравниться с той болью, которую я перенесла, я ничего не боюсь. И что-то со мной произошло, как будто тревога разлетелась туманом от дуновения ветра, абсолютное спокойствие каменной статуи. Послышались голоса, и я узнала наш с Вито подготовительный разговор. Так странно слышать свой голос, и, между прочим, никакого волнения в нем не чувствовалось, я говорила почти весело, даже кокетливо. Я усмехнулась под покрывалом, интересно, а зачем это повторение, явно все слышал и видел. Значит, он кому-то демонстрирует полное мое понимание действительности.
Когда прозвучало мое последнее «да», Амир поднял с моего лица покрывало, уложил складкой на голове, а я вдавилась в спинку кресла, огромный зал, освещенный горящими факелами вдоль стен. Где-то на невообразимой высоте виднелись окна, едва пропускающие дневной свет, но они лишь виднелись на фоне живого огня факелов. На стенах были заметны рельефные изображения, подробностей я не успела заметить, Амир опять заговорил на неизвестном языке, и сумрак стен задвигался.
Их было около десяти, они подходили к моему креслу, преклоняли колено, едва касались губами левой руки и клали ее себе на голову. Высокие, очень и очень сильные, эта сила сквозила в каждом движении, в напряженном взгляде и даже коленопреклоненной позе. Странные костюмы из темной ткани, обтягивающие мощные тела, лица едва заметны в полумраке, видны лишь мерцающие в свете огня яркие белки глаз. В зале стояла тишина, было слышно лишь потрескивание факелов. Я не понимала значения действия, и когда последний участник отошел и исчез в сумраке, сразу подняла взгляд на Амира, возвышавшегося рядом с моим креслом.