Амплуа Нефертити
Шрифт:
Это даже, наоборот, хорошо. Я имею возможность убедиться в своей собственной глупости, своей мужской беззащитности пред очагом женской плоти.
Я сижу тут и думаю:
"А зачем я здесь? Грек Немидий, что тебе надо у этого порога?"
И тут же отвечаю самому себе:
"А, что нужно тем, которые ожидают уже много дней и так же, как я, страдают под палящим солнцем, от которого трескаются губы и лопается кожа в некоторых сугубо потаенных местах..."
... Но вот, очередь продвинулась на одного, и теперь наступил мой
Кто дал ей это имя - я не знаю. Но слышали его многие и от многих, побывавших здесь, и я слышал об упоениях любви.
Что такое сама любовь - я также не знаю. Я вырос в саду, я помню большие деревья, я знаю своих отца и мать, нo я вовсе не изведал любви.
И вот я здесь, чтобы хоть как-то понять и поверить, что есть действительно то, о чем говорят и о чем толкуют тут многие, уже прошедшие это самое понимание любви и желающие повторить его вновь.
И они снова занимают очередь и уже сидят где-то далеко позади, выслушивая одну за одной легенды о дикой красоте Нефертити и ее страстной пылкой любви.
Жрец вышел из храма и направился сразу ко мне.
– Долго ли стоять мне еще?
– решил спросить я на всякий случай, втайне все же зная, что сейчас зайду внутрь.
– Обожди, грек-солдат, - так жрец обращался ко мне, завидя мою давно бритую голову и легкий меч, болтающийся на поясе и свисающий аж до колен,- сегодня все, приема не будет, - объявил тут же человек богов и, обратившись ко мне, сказал,- а теперь, ты, пойдем со мною. Смотри, не споткнись тут по дороге. Не хорошо раньше времени ложиться, - и жрец скупо улыбнулся мне в глаза.
– Не робей, - продолжил он, ведя меня за собою по какому-то длинному туннелю, впереди которого мерцали слабые огни.
– А я и не робею,- совсем без страха отвечал я, хотя чувствовал, как внутри все сжимается от нарастающего страха и веет всякую неуверенность.
Жрец молчал, а я шел за ним по пятам. На тридцать четвертый день своего пребывания здесь мне все-таки удалось добиться того, чего желал я так уже давно.
Многие изнемогали от жажды и даже умирали в той самой очереди, которую создала эта жрица - Нефертити-царица.
Но никто даже словом не молвил об этом, и очередь молча продвигалась на чью-то падшую жизнь вперед без тени упрека в адрес царицы и тем более, какого-либо божества.
Так же страдал и я - без еды, без питья. Только раз в день за небольшую плату нам приносили мальцы поесть.
Какие-то кукурузные семена вперемешку с телячьими потрохами. Приносили они потом и воду, но за нее брали вдвойне.
Драхмий не хватало. Но у меня они были. Ведь я -солдат. Правда, не разбогатевший в той войне, что велась, а скорее обнищавший.
Но я сохранил все же верность своему намерению и решил добиться
А стоило это действительно дорого.
Только мне одному, да еще некоторым и было то под силу. Toeсть тем, у кого были драхмии или другие деньги. Здесь было все равно, чем платить. Важно, чтобы это было золото или серебро.
Правда, некоторые рассчитывались и камнями. Но таких было мало. Я потерял в этом своем ожидании многих своих собеседников, часть которых поистине становилась друзьями в этой нелепой схватке простого ума с дикой феей гордой любви.
Так еще называли Нефертити ее же поклонники из далеких-далеких краев.
Но все же, несмотря на безденежье, многие держались. Пока у них хватало сил - они ждали. Силы терялись, и они исчезали. Можно сказать даже, испарялись, так как их быстро уносили прочь и закапывали тут же в песок.
Таких могил было множество. И, собственно, вся очередь состояла на них. Но то были еще только свежие тела, не до конца остывшие или остекленевшие. Вечером же их вновь раскапывали и уносили прочь. Куда? Я не знаю.
То делали какие-то люди в белых одеждах и масках на головах. Кто они - я тоже не знаю. Но может быть сама царица просветит меня по этому поводу, если, конечно, я сам не забуду и упрошу ее в ночь. А то, что мне предлагалась ночь любви, было ясно, как день, уже близившийся к концу, или солнце, догорающее где-то вдали.
Считалось, что оно умирает, а на утро рождается вновь. Боги охраняли его от всего и наполняли землю теплом.
Увидеть, узнать, любить и умереть - таким был девиз тех, кто ожидал еще снаружи. Я же своего добился.
И вот она - царица и жрица небес. Я остановился. Остановился и жрец, указывающий мне дорогу, и посмотрел на меня.
– Что? Нездоровится?- строго спросил он, оглядывая меня с ног до головы.
– Нет, нет, - тут же опротестовал я его слова, - это я так, просто задумался.
– Смотри мне, не ври. Жрица узнает - будет тебе не любовь ,а смерть долгая и мучительная на столе жертв, - предупредил он меня и снова подался вперед по тому же длинному коридору.
"Бог мой, - подумалось мне в ту минуту, - а вдруг, я болен, - сильная дрожь пробежала по всему телу, и я снова остановился, но лишь на секунду.
Снова взяв себя в руки, я зашагал быстрее, догоняя шагом быстро идущего жреца.
– Что это с тобой?
– спросил он меня, не оборачивая головы, - Боишься, что болен?
– спросил он на ходу.
– Да, боюсь, - честно признался я, втайне скрывая в себе немного растущую ненависть ко всему тому, что зовется любовью.
– Как, уже?
– послышался мне вдруг чей-то мелодичный голос, и в ушах словно зазвенело.
– Что это?- прошептал я и остановился столбом.
Но ничего такого больше не продолжалось и мне пришлось снова догонять жреца, уводящего меня в какую-то другую вереницу ходов.