Амплуа Нефертити
Шрифт:
Но они и так были открыты. Это я знаю точно. Я даже подергал веко на всякий случай, чтобы убедиться в этом дополнительно.
И тогда я увидел нечто. Нет, не пугающее или отталкивающее, не соблазняющее и приближающее к развязке внезапно охватившей страсти.
Я увидел то, чего не видел никогда боле и вряд ли увижу еще, если не останусь тут навеки или снова не стану в ту самую очередь, что привела меня сюда.
– Смотри и помни. Обозри все и запамятуй себе вот что. Ты никогда и нигде больше не увидишь того, что предложу я сейчас.
Я уставился на это чудо и обозревал обоими глазами.
Я даже смотрел телом, так как оно у меня все напряглось и, казалось на время застыло. Но это уже было потом.
А вначале я расскажу о том, что видел.
Это не была она. И даже была мало похожа, хотя внешне различие не состояло.
Я пытался понять, что здесь другое и, наконец, до меня дошло. Ее тень была другой. Не такой, как у меня.
Она была очень светлой или, я бы сказал, какой-то святящейся и искристой, так как в сторону от нее то и дело отлетали небольшие огоньки тех самых искр. И еще я увидел, что она была слишком красива.
Слишком красива для меня и для других, что я даже боялся к ней сам прикоснуться.
Всю ее светлую тень окружало сияние.
Что это было - я не знаю. Или это
краски составляли его или это золотой прилив создавал свой оттенок. Но я так запомнил все то.
Это золотая фигура Нефертити в проблесках светло искрящейся и полыхающей таким же огнем зари. Да. Именно так я тогда запомнил ее и потому повторяю то сейчас. И до сих пор мне почему-то становится жарко от того огня, и по сей день я умоляю себя вновь посмотреть на то чудо со стороны.
Время шло, и наши тени сближались. Вскоре они совсем сошлись и вмиг растворились в одной пелене.
"Это соединение душ", - так произнесла царица и окутала меня новым жаром любви уже совсем по земному, прибегая к моим губам. Я ответил ей тем же, и время понесло нас на своих крыльях дальше вглубь той самой непонятной для меня любви и самой изысканной из всей, которую я знал прежде и которую я могу знать сейчас.
Не буду вдаваться в подробности беспокоящей наступающей ночи и ограничусь лишь кратко.
То была настоящая любовь и ее краткое
воспламенение зажгло во мне изнутри что-то такое, о котором я не могу сказать вслух и тем паче хоть как-то изложить по-другому. И это что-то было настоящим чувством привязанности к чему-то, и оно же слыло реально видимой любовью со стороны, если посмотреть на все это более рассудительно .
Мы очнулись. Говорю за обоих, так как царица также пребывала несколько минут в том же состоянии.
– Это было прекрасно, - тихо сказала она и поцеловала меня в лоб.
– Почему в лоб?
– так же тихо спросил я, и мои губы едва-едва пошевелились.
–
– как-то жалко выдавил я из себя.
– Hет, мой дорогой человечек. Я не прощаюсь. Наоборот, я даю тебе возможность быть со мною рядом. Так велено Богами и так сотворю я это сейчас.
Она поднялась и произнесла то, что я до сих пор не могу понять или разобрать. И лишь примерно я могу отобразить то сейчас.
И звучало все так:
– Cante odore. Transvestivale do terminale. Aries montes. Dies tu mino. Casies runo. Transvestenale.., - и много еще слов, подобных этому слетело с ее уст.
Но я не запомнил их. И память запечатлела только немногое. Но я полагаю, что и этого достаточно, чтобы унять какой-то смысл и определить сказанное.
Затем она повернулась ко мне и, протянув руки в мою же сторону прямо к моему лицу, сказала так:
– Ты выйдешь отсюда и станешь царем. И имя ты получишь свое, и новое. Звать тебя будут Аменхотеп. И жить, и править тут будешь рядом. Я же - великая жрица любви, буду здесь и буду делать то же, что и ранее до тебя. Так повелел мне Бог и так говорю сейчас я.
– Что за имя ты мне дала?
– как-то сонно спросил я и посмотрел ей в глаза.
– Имя простое. Аменхотеп. И я знаю, что оно значит.
– И, что же?
– с нетерпением спросил я, вглядываясь в те же глаза, которые излучали яркое тепло.
– Пока оставлю это в великом секрете, - так сказала она, и ее тень или она сама, я не знаю, растворилась предо мной.
Когда же я открыл глаза, то стояло уже утро.
Царицы-жрицы нигде не было.
Я был горько покинут и к тому же находился где-то совсем в другом помещении.
Жрец, который проводил меня к царице, теперь сидел в стороне и молчал.
Я окликнул его, и он тут же повернул голову. И словно встрепенулся.
– Что желаешь, царь ?- так молвил он, мигом подходя ближе, склоняя предо мной колено, голову и протягивая руку, вторую же прижимая к сердцу, к груди
– Царь?!
– удивленно воскликнул я и осмотрелся по сторонам, - я думал то все сон, - и вопросительно взглянул на жреца.
– Нет, не сон, царь, - произнес тот и, уже вставая, продолжил, - то, что так есть, уже известно всем. И там, за дверью, - он махнул куда-то в сторону, - тебя ждут дела и многие. Иди, умойся и приступай.
– А, что же царица?
– мигом выпалил я, чувствуя в груди какой-то укол ревности и небольшую внутреннюю дрожь.
– Она на работе, - скромно ответил жрец и вновь махнул рукой.
– Работе?..- удивился я.
– Разве можно, чтобы царица работала?
– попытался спасти свою честь и достоинство я сам, так как начал понимать, что выступаю сейчас в другой роли.
– Да, можно, - ответил мне жрец и почему-то улыбнулся, - не переживай так сильно. Это ее цель и ее трата времени. Так хотят Боги и так нужно всем.