Амулет снежного человека
Шрифт:
– Ты, зараза, что удумала?! – возмутился Стасик. – Да ты мне туда микробов, наверное, мильон запустила! Мне теперь эту куртку в химчистку отдавать придется!
– А при отягчающих даже до пяти… – задумчиво протянул капитан.
– Не надо, дяденька… – захныкала бомжиха, – не хочу на зону, меня там обижают…
– Не хочешь? – удивленно переспросил Боровков. – А я думал, тебе там только лучше… Крыша над головой, и кормят…
– Да как там кормят… И главное, дяденька, я к свободе привыкла… К перемене мест…
– А если не хочешь –
– Без выходных! – подтвердила тетка Стасика.
– Так не видела ли того мужчину, который килограмм картошки купил? Может, заметила, куда он отсюда пошел?
– Солидный такой? – деловито осведомилась бомжиха. – В светлом плаще? Нет, не видела!
– Как же не видела, если даже про плащ помнишь?
– Мало ли, что про плащ! А только все равно не видела. Или не запомнила. У меня память-то плохая – от плохого питания и от этой… как ее… ик-ологии! Вот если бы ты, гражданин начальник, про тот карман забыл, куда моя рука по недоразумению попала – тогда, может, я бы что-то и вспомнила…
– Ну, считай, договорились! – согласился Боровков. – Если ты что-то полезное вспомнишь – я на твои художества глаза закрою. Временно, конечно…
– И еще бы денег немножко… – вздохнула бомжиха, – хоть рублей пятьдесят, на поправку здоровья…
– Ну, ты не наглей! – одернул ее капитан. – Говори – или пойдешь на зону!
– Ну дяденька! – захныкала бомжиха. – Надо же, сердитый какой! Ладно, так и быть, расскажу, что помню… видела я его, приличный такой мужчина, лет, может, сорок, в светлом плаще… только он картошку ту выкинул, наверное, не понравилась. – Она бросила злорадный взгляд на тетку Стасика.
– Не может такого быть! – возмутилась тетка. – Моя картошка всем нравится! Тем более он ее и не попробовал…
– Очень даже может! – припечатала бомжиха. – Как от прилавка отошел, так и выкинул в мусорный бак, вместе с пакетом…
– Зачем тогда покупал, если сразу выбросил?! – продолжала возмущаться тетка Стасика. – Нет, никак не может такого быть! Все она врет!
– Да? Не может? – ехидно процедила бомжиха. – А тогда это что такое? – И она вытащила из своей драной сумки скомканный пластиковый пакет. – Вот он, пакетик! Так как – может или не может? И кто здесь врет, а кто истинную правду говорит?
– Ага! – Капитан Боровков выхватил пакет из рук бомжихи. – Значит, это тот самый пакет, который выкинул тот человек? Значит, ты его из мусорного бака вытащила?
– А что такого? – окрысилась бомжиха. – В мусоре рыться еще никто не запрещал! Нету на этот счет никакого закона! Почему хорошая картошка должна пропадать? Мы с друзьями моими ее в костре испекли и съели… Кроха и Степаныч, друзья мои старинные, можешь, дяденька, их спросить, они тебе все что нужно подтвердят… а что после нас осталось, то обезьяна доела…
– Ладно, судьба той картошки меня не очень интересует, – отмахнулся Боровков, и тут до него дошли последние
– Да большущая такая обезьяна… Она в сарае пряталась, а потом вышла к костру…
– Ты что такое несешь? Здесь обезьяны не водятся!
– Ну, не знаю, водятся или не водятся, а только эта обезьяна нашу картошку доела!
– Ладно, капитан, что ты ее слушаешь? – вмешался в разговор Стасик. – Видно же, что у нее белая горячка! Сейчас она про обезьяну болтает, потом зеленых человечков увидит…
– Это у тебя, может, белочка, – возмутилась бомжиха, – а у меня пока с головой полный порядок! Если я говорю, что видела обезьяну – значит, видела! Большая такая обезьяна, ростом будет с Кроху, друга моего, и вообще на него похожа. Только волосатая вся…
– Видишь, капитан, явно у нее белка! – повторил Стасик.
– Вроде непохоже на горячку, – засомневался Боровков и снова повернулся к бомжихе. – Ладно, с обезьяной покуда замнем, тем более что это, небось, Митька Хватов. Опять допился до чертиков, жена хотела его на лечение определять, так он сбежал, две недели уже его не видели. В лесу жил, одичал совсем, оброс, ну, голод не тетка, вот он к людям и вышел. А пакет этот, значит, ты оприходовала?
– Значит, оприходовала! А что же пропадать хорошей вещи?
– Ваш пакет? Узнаете? – Боровков развернул пакет и предъявил его тетке Стасика.
– Нет, не мой, у меня вот такие. – Женщина показала на стопку одинаковых черных пакетов. – Это у него свой пакет был, я ему прямо в этот пакет картошку насыпала…
– Значит, это пакет того мужчины?
– Его, его! – в один голос подтвердили обе женщины.
– Ну, тогда я его конфискую! – сообщил Боровков. – Как вещественное доказательство…
Бомжиха проводила пакет разочарованным взглядом, но не посмела возразить.
Через час капитан Боровков сидел в своем кабинете и разглядывал пакет, добытый с такими большими трудами.
Это был обычный пластиковый пакет с изображением Медного всадника.
– Ага, – проговорил Боровков, – наш предполагаемый убийца приехал из Санкт-Петербурга… или, по крайней мере, недавно ездил туда и прихватил этот пакет в каком-нибудь магазине… не густо, но все же хоть что-то…
Сделав такой вполне очевидный вывод, капитан надел тонкие резиновые перчатки и вывернул мешок наизнанку, чтобы проверить, не осталось ли внутри каких-нибудь улик.
И тут ему удивительно повезло.
Внутри мешка, помимо картофельной трухи, обнаружился слипшийся бумажный комочек. Капитан вооружился пинцетом и осторожно развернул подозрительный комочек. И не поверил своей удаче: это оказался кассовый чек с отчетливо пропечатанными реквизитами!
Конечно, от этой находки было еще очень далеко до поимки преступника, но это уже была большая удача. По чеку можно установить номер кассового аппарата, а по нему, соответственно, магазин, в котором этот чек был пробит.