Амулет снежного человека
Шрифт:
Перед Семеном Борисовичем возникла непростая дилемма.
С одной стороны, в их магазине существовало неписаное правило никогда ни при каких обстоятельствах не разглашать личные данные своих клиентов. Клиенты – это святое.
С другой же стороны, немыслимое Дусино обаяние так сильно на него подействовало, что опытный и тертый Семен Борисович готов был забыть все правила и законы, лишь бы дождаться от неотразимой посетительницы благодарной улыбки.
Ну, хотя бы тени улыбки…
Кстати, именно так – «Тень твоей улыбки» – назывался медленный фокстрот, который зазвучал в душе Семена
В общем, это была классическая дилемма – что победит: разум или чувство. И как всегда, победило чувство.
– Девушка у нас недавно работает, – проговорил Семен Борисович вполне вменяемым голосом, и взял у Дуси чек, – да, да, конечно, номер кассового аппарата наш, и остальные реквизиты совпадают… Так что это определенно наш чек!
– А ваша девушка сказала, что сумма слишком маленькая, что у вас нет таких дешевых товаров, – мстительно проговорила Дуся.
– Я же говорю – девушка у нас недавно работает… И вряд ли надолго задержится. У нас ведь продаются не только часы, но еще и всевозможные аксессуары к ним. Вот в этом чеке как раз, судя по цене, пробит ремешок к часам «Филипп Патек»…
– Вот оно что, ремешок! – удовлетворенно кивнула Дуся. – А что еще можно определить по чеку? Мне… нам бы очень хотелось узнать, кто сделал эту покупку, но это, очевидно, невозможно?
Хотя Дуся и сказала «невозможно», в ее голосе прозвучала надежда. По своему опыту Дуся знала, что мужчины, подпавшие под ее обаяние, сделают все, что возможно, стоит их об этом попросить. И Семен Борисович не обманул ее ожидания.
Он приосанился, поправил волосы и гордо заявил:
– Ну почему же невозможно? Для меня нет ничего невозможного… по крайней мере в этом магазине.
Тут же он спохватился, что немного переборщил, и добавил более скромным тоном:
– На самом деле это совсем не сложно. Видите, здесь такая пометка, которая ставится, если клиент расплатился банковской карточкой. К такому чеку всегда прикладывается распечатка, в которой указаны реквизиты карточки, в том числе и имя владельца. Здесь, правда, этой распечатки нет, наверное, она оторвалась и потерялась…
– Значит, ничего не выйдет? – расстроилась Дуся.
– Ну отчего же не выйдет? Это копия чека, который отдали клиенту, но есть ведь и вторая копия, которая осталась в магазине, и при ней непременно должна быть такая же распечатка, в которой тоже указаны все реквизиты…
Семен Борисович зашел за прилавок, выдвинул ящик и принялся перекладывать какие-то бумажки.
– Так, это прошлый месяц… – бормотал он вполголоса, – ага, это должно быть здесь… да вот же оно! – И он с победным видом вытащил из ящика два сколотых друг с другом листочка.
Когда Дуся вернулась в родной отдел полиции, там вовсю бушевало начальство. Проверяющие наконец ушли, причем недовольные, что грозило начальнику крупными неприятностями. Поэтому он был зол. А поскольку капитан Лебедкин и так был у него на плохом счету, то начальник был зол как никогда.
– Ну? – грозно спросил он. – Что вы мне можете сообщить по текущим делам? Есть подвижки?
– Есть! – затараторила Дуся, чувствуя свою вину за то, что утром сорвалась и поставила
– А парень, что почтальоншу ограбил, уже у следователя, – вступил Лебедкин, – колется, как сухое полено. Бабка ему денег с пенсии обещала, он все звонил – когда да когда. Она и сказала, во сколько пенсию принесут. Ну они с дружком и решили почтальоншу подкараулить и все деньги забрать – зачем делиться? Надели шапочки бандитские, напали на тетку сзади, хорошо хоть она до того испугалась, что сумку отдала без борьбы. А то могли и покалечить.
– Вот сволочи! Надо было в камере его подольше подержать… – нахмурился начальник.
– Нельзя, – помрачнел Лебедкин, – ему восемнадцать еще не исполнилось… Там родители его ошиваются, адвоката ждут, а второго пока что не нашли.
– Родителей ко мне в кабинет, нагоню на них страху, пока адвоката нету, – бросил начальник. – Сделать с паршивцем ничего нельзя, так хоть деньги пускай все вернут до копеечки. Надо же, у родной бабки пенсию отобрал!
И только было Дуся с Лебедкиным переглянулись – пронесло, мол, сейчас начальник уйдет, как он остановился.
– Ну? И это все, что вы сделали? А с библиотекой что?
– Я звонила в больницу, – тотчас нашлась Дуся, – там одна потерпевшая в себя пришла – та, которую по голове бюстом Крылова приложили.
– Говорить может? – оживился начальник.
– Да говорить-то может, да только она все басни читает. «Ворона и лисица», «Кот и повар», «Слон и моська», «Демьянова уха»… Так на нее удар повлиял…
– Тьфу! – начальник ушел, хлопнув дверью напоследок.
– Что, правда библиотекарша басни читает наизусть? – полюбопытствовал Лебедкин.
– Да я-то откуда знаю? – огрызнулась Дуся. – Было мне время по больницам ходить? Это я так сказала, чтобы он думал, что мы по этому делу работаем.
– Удалось выяснить что-нибудь по чеку?
– Удалось, – твердо сказала Дуся, – только я тебе про это не скажу. Потому что ты тогда начнешь опять своего маньяка ловить. А нам нужно с происшествием в библиотеке срочно разобраться. Так что давай, поехали туда.
Лебедкин заглянул Дусе в глаза и понял, что она не уступит.
В библиотеке имени Иоганна Гутенберга было тихо и спокойно. Полиция разрешила снять печати с дверей читального зала, и теперь там шла уборка.
Неприметная женщина в синем сатиновом халате вытирала пыль с книжных полок, расставлял книжки заведующий библиотекой самолично. Это был мужчина не первой уже молодости – в очках, с бородкой клинышком, в старомодном, хотя и не поношенном костюме. Дусе он напомнил профессора из старых советских фильмов.
Заведующему помогали добровольцы из числа постоянных и проверенных читателей. Представителей полиции заведующий приветствовал сдержанно – долго, мол, собирались, а теперь, когда дел невпроворот, приехали от работы отвлекать. На Дусю заведующий тоже сверкнул очками весьма неодобрительно – очевидно, Дусино обаяние в данном случае не подействовало, что Дуся могла объяснить только возрастом индивидуума.