Амундсен
Шрифт:
Через несколько недель Начальник делает запись еще об одной приемной дочери: «Ей лет двенадцать, и она прислуживает у нашего друга Тенака. Внешность типичная для чукчей — возможно, с примесью японской или китайской крови». Впрочем, эта метиска скоро исчезает из подверженной внезапным переменам семейной хроники полярного исследователя.
Руал Амундсен мог восхищаться примитивными народами, их умениями, сноровкой и образом жизни, однако они подчинялись иному своду норм, чем жители цивилизованных стран. Полярник мог быть добрым и преданным, но он был также абсолютным властителем, распоряжающимся жизнью и смертью людей, завоевателем старого образца. В гавани «Йоа» он даже ввел смертную казнь — во всяком
Руалу Амундсену предложил свои руки человек, который, судя по слухам, убил родственника. Начальник проявляет милосердие и решает дать тому шанс: «Что ж, посмотрим, как он будет себя вести. Если что-нибудь пойдет не так, я с ним разделаюсь и выброшу на берег. Потом, во льдах, я знаю и более быстрый способ».
Удивительно, что в эту последнюю — и, похоже, самую безнадежную — зимовку на «Мод» Руал Амундсен вырабатывает у себя новую решимость и напористость. Как ни крепко застрял корабль, Начальник умудряется вытащить себя из болота в человеческом плане. Он преодолел свои телесные проблемы, избавился от большей части команды и одновременно — от связанных с ней тревог. Почти всю зиму Свердруп и Вистинг провели в дальнем санном походе, и тогда Руал остается чуть ли не единственным норвежцем на судне. Общение с покорными и смирными кочевыми туземцами как нельзя лучше подходит его общительной натуре властителя. Оно придает ему спокойствие и уверенность, которые позволяют проявиться чувствам.
Можно сказать, что полярный путешественник достиг некоей гармонии по отношению к Кисс. Он отослал ей подарок" на день рождения, утренний дар и добычу кормильца. Большего он пока сделать не может. Остальное должны доделать за него печатное слово, ощипанные птицы и дубленые медведи. Вместо того чтобы предаваться тревожным думам в каюте, он может мыть и припудривать на обеденном столе живую девочку. Если сорокавосьмилетнему мужчине не удалось стать женихом, он хотя бы стал дедушкой.
Когда Руал Амундсен вышел в поход на корабле во славу королевы, его первейшей целью было вернуться,причем «через Лондон». Что по дороге нужно будет пройти через Северный полюс, как бы само собой разумелось. Конструкция судна, курс в океане — всё было заранее выверено и апробировано. Да и сам Амундсен был одной из ведущих фигур полярных исследований, человеком, которому удавались все его предприятия. Плоды созрели, их нужно было только сорвать. Но за три года во мраке он понял, насколько высоко они висят. Чтобы их достать, нужно было приложить огромные усилия.
В свое время, когда еще Фритьоф Нансен отправлялся на покорение Северного полюса, Бьёрнстьерне Бьёрнсон назвал полюс «алмазом победителя». Этот алмаз и должен был привезти из похода Амундсен, дабы прикрепить к груди Кисс. Оставалось лишь добыть сокровище. И самоуглубленный мечтатель уступает место собирающемуся с силами спортсмену.
В голове кружатся новые планы. Руал Амундсен решает сделать стратегическое отступление в Сиэтл, где судно может пройти необходимый ремонт. А еще он обратится в стортинг с просьбой об очередной дотации. Если таковую Дадут, он хочет иметь «два аэроплана и опытного пилота — лучше всего офицера норвежского военно-морского флота». 27 апреля составление планов закончено. «Никогда прежде мне так не хотелось двинуться в путь, как теперь».
Решение проблемы было взято если не с потолка, то из воздуха. С ноября 1918 года, сразу после окончания войны, англичане и американцы стали планировать полеты к Северному полюсу. Тем не менее ближе всех к достижению этой цели подступил Руал Амундсен. Мало того что у него в кармане имелся
Руал Амундсен не может ждать, пока льды выпустят «Мод» из плена, и принимает решение покинуть ее. Его удерживает только одно: Каконита.
25 мая с этой проблемой тоже покончено: «Я решил взять малышку с собой. Мы безумно привязаны друг к другу, так что расставание было бы для нас обоих большой потерей». Разумеется, Камилле тоже придется поехать с ними. И вот Руал Амундсен с двумя приемными дочерьми пускается в дорогу — на нартах, вдоль моря, к Восточному мысу. Оттуда китобоец «Херман» доставляет их через Берингов пролив в Ном. Вообще-то зверобойное судно шло в противоположном направлении, однако капитан оказался родом из Сан-нефьорда и наплевал на китов ради того, чтобы удовлетворить желание знаменитого соотечественника.
17 июня 1921 года полярный исследователь снова попадает в поселок золотоискателей. Оттуда, из Нома, он посылает сообщения для печати о новой неудаче «Мод». И сразу следом — «телегр. в стортинг с ходатайством о финансовой поддержке… в размере 300 тыс. крон».
В последних числах июня 1921 года усталый, но несломленный Руал Амундсен поднимается на борт парохода «Виктория», единственного средства сообщения между Номом и Сиэтлом, и то лишь в летнее время. Статного мужчину сопровождают две детские фигурки. Хотя обе девочки по происхождению чукчи (одна целиком, вторая наполовину), в разных концах земного шара их будут впредь называть «амундсеновскими эскимосками».
Эти трое вступают в бурный период своей жизни. Для маленьких мир перевернется с ног на голову, для полярного путешественника он пойдет кругом. Амундсен потерял три года. Больше он не может терять ни минуты.
ЧАСТЬ IV
БОРЬБА ЗА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС
Глава 29
ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ
«Вместо того чтобы предаваться раздумьям о прошлом, я сразу окунаюсь в дела, нацеленные на будущее, — пишет Руал Амундсен с борта парохода «Виктория» на родину, брату Леону. И добавляет: — Полагаю, ты в последний раз поддержишь меня».
Леон Амундсен уже не миллионер, занимающийся биржевыми операциями. Однако после краха финансовых спекуляций он, хотя и рухнул с изрядных высот, но все-таки приземлился на ноги, устоял и неплохо жил на свои 200–300 тысяч. Сам Леон, а особенно его жена Алина испытывали соблазн вернуться со своими четырьмя детьми во Францию, но, как бывало уже не раз, в итоге семейство водворяется на Бунне-фьорде. Что до двух старших братьев, Тонни и Ежика, то у них все по-старому: оба постоянно носятся с новыми прожектами, которые кончаются обманутыми надеждами, старыми долгами и новыми просьбами о помощи.
Последние три года Леон занимался конфиденциальными делами экспедиции «Мод», что включает информацию, хозяйственные и кадровые вопросы. И хотя фактически именно управляющий прекращает выплату жалованья списанным на берег членам экипажа, он не разделяет отрицательного отношения Начальника к этим людям. В одном из писем Гаде Леон отмечает, что все это, «собственно говоря, вполне понятно, ведь разлука с домом, во всяком случае для женатых мужчин, явно слишком затягивается».
Сам отец семейства, Леон внимателен к человеческим сторонам долгих разлук. И д-р Свердруп, как человек воспитанный, считает естественным поблагодарить управляющего: «Все письма из дома говорили мне, сколь тщательно Вы всегда заботились о том, чтобы мои близкие получали вести об экспедиции прежде, чем они появятся в газетах, и всегда предоставляли рукописи, фотографии и проч. На родине все очень это ценили».