Амур-батюшка (др. изд.)
Шрифт:
– Экий огород распахали! – удивился дед.
Кабан-секач бился в глубокой грязи.
– А ты опять промазал. Торопыга! Разве так стреляют? – сказал дед, но не стал бить и бранить Ваську.
Земля была черная, жирная, и когда дед копнул ее поглубже, то конца ей не было.
Старик покачал головой.
– Ладная земелька, хоть бы Расее в пору. Надо Егорушке сказать.
Васька удивился: дед сегодня не ворчал, не дрался и на обратном пути шутил, пел что-то. Сам греб и
Посреди нее стояла заморенная, тощая коняга, запряженная в самодельную соху, а около с длинной березовой хворостиной, в шляпе – Сашка.
«Эко чудо! У Сашки-то конь свой…»
– Дедушка, – обрадовался мальчишка, – конь у Сашки!
И сам Сашка и его коняга, видно, притомились. Китаец ничего не мог поделать с клячей. Он замахнулся хворостиной. Лошадь не шла. Голова ее дрожала.
– У-э! У-э! – вдруг дико заорал Сашка, выдвинув нижнюю челюсть, наклоняясь и сделав такое страшное лицо, что Васька замер. Сашка с силой ударил лошадь хворостиной по всей спине так, что раздался хряск. – О-о! У-у! – заревел он. – Э-э! – голос у него с низкого срывался на тонкий.
Лошадь рванула. Сашка бросил свою березовую палку, налег на рассоху, да так сильно, что казалось, он сам толкал соху вперед и разворачивал всю землю, а не лошадь ее тянула.
Сашка ходил по полю, кричал. Лошадь пошла бодрей. Казалось, китаец не обращал внимания на подъехавших гостей.
«Как он страшно кричит», – думал Васька, слыша его отчаянные, то низкие, то тонкие возгласы.
Если Васька устрашился этого зрелища, то дед, напротив, почувствовал к Сашке расположение.
Коняга опять встала. Китаец подошел к старику.
– Ты что же так коня бьешь? – спросил дед.
– Его ничего! – ответил Сашка.
Дед вспомнил разные рассказы, какая жизнь в Китае.
Неподалеку был шалаш, горел костер, варилось что-то.
– А ты землянку себе делаешь?
– Делаю! Будет дом!
– Ты тут целую усадьбу себе сладишь! – сказал дед. – Ты приезжай, я тебе дам кнут. Неужто у вас бьют лошадей палками?
Сашка повел гостей в шалаш.
– Зимой Федька женился? – спросил он.
– Да.
– Шибко хорошо! – улыбнулся китаец.
– Вот и тебе жениться надо! – молвил дед.
Китаец принес чашки. Угостил рисом, дал чаю. После обеда поговорили немного, потом Сашка пошел работать.
– У-э! – орал он и быстро шагал по пашне за лошадью, которая, несмотря на свой заморенный вид, тащила соху.
– Со страху потащишь! – молвил дед Кондрат.
Старик помолчал угрюмо.
Отдохнули немного, и, чтобы не сидеть
– Можно мне?
Он с удовольствием покопал яму для землянки.
Дед невольно рассмотрел имущество китайца. Ватные штаны, в которых Сашка приходил однажды, сушились на палке, в шалаше – нож, шкура лисы, добытая, верно, еще зимой, черная короткая шкура сохатого и ватное одеяло, ватная куртка, котомка, чашки, связка лука…
Сашка поработал, поставил коня под дым костра и сам пришел, присел с дедом, достал трубку с медной чашечкой и закурил.
– Где ты коня купил? Гао дал?
– Купила!
– Это верно! Ну как у тебя с Гао?
– Хорошо!
– Ты что, его не любишь?
– Не знаю.
– Нет, уж нет… Заметно, заметно, не любишь, хоть и свои. Так ты у русских купил?
– У русских! В Тамбовке!
– Когда покупал, хороший был конь?
– Хороший!
– А теперь худой?
– Сразу как привел его, стал худой!
«Обманули тебя, верно, – подумал дед, – пьяного коня продали. Вот будешь знать русских барышников».
– Ты у кого купил?
– У Овчинникова.
Руки у Сашки дрожат, худая открытая шея мокра, на дабовой куртке черные потеки пота. На нем рыжая кожаная обувь до колен, вся избитая добела о корни и изношенная, но еще целая. Сашка темный, руки коричневые. Он сам как живой кусок земли.
Дед пожалел в душе, что Сашка так рьяно пашет, – значит, в Уральском не будет мастера.
– А печку Тимохе сложишь?
– Пахать кончай и ходи, – ответил китаец. – Ходи и Тимоха работай… Печка делай…
– Ну, я так и скажу!
– Егор как живи? – спросил китаец и вдруг улыбнулся, глаза его заблестели. – Ничего его живи?
– Ничего… Ты тоже тут, значит, развернулся… Где же денег взял?
– Маленько заработал.
Сашка смог купить только такую конягу, и то половину денег пришлось занять у Гао.
«Мы все завели сами, а он за деньги. Купцы пособляют ему, – подумал Кондрат ревниво. – Ему легче, чем нам».
Сошники, лопату, мотыгу дал Сашке в прошлом еще году Иван. Егор помог перековать старье.
Дед пошел к пашне, стал брать землю горстями. Подошел Сашка.
– Земля у тебя хорошая! – сказал дед.
Старик в нескольких местах смотрел землю, брал в пальцы, растирал ее со слюной.
Сашка забеспокоился, недоумевая, почему это так занимает деда? Ведь у них на релке земля не хуже. Зачем он хвалит? Может быть, он завидует, думает, что тут лучше? Чужое всегда кажется лучше. Сашка слышал о русских много плохого и сейчас встревожился.
«А что, если они сгонят меня с земли?» – подумал он.