Амур-батюшка (Книга 2)

Задорнов Николай Павлович

Бердышов вдруг схватил Чензу за шиворот и с такой силой швырнул его, что торгаш вышиб лбом дверь и вылетел на улицу.

– Паря, торговля закончилась!

Гао обрадовался.

– Вот шибко хорошо! Его давно так надо! Ваня, наша тебе как братка. Знакома, знакома давно. Вместе гуляй.
– Но тут же торгаш заметался, увидев, что Иван хочет схватить и его.
– Наша не трогай, наша с тобой приятели!.. Братка-а-а!..
– завизжал он.

Гао ухватил свою лисью шапку, нагнувшись и разбежавшись, мелкими шажками проскользнул

под рукой Ивана и кинулся в дверь. Он обрадовался, выскочив на солнце живым и невредимым.

– Прогнали обманщиков!
– оказал Иван и засмеялся.

– О-хо-хо!..
– звонко залился Покпа и вдруг ударился в слезы.
– Как ты ловко их гонял...

Он чесал больной глаз и размазывал слезы.

Иван пообещал погостить у Покпы. Старик побежал в амбар за остатками своих мехов. Торговцы в огромных шубах ходили около нарт и перебранивались. Завидя старика, они дружно плюнули вслед ему.

– Товары у русских отравлены! Умрешь!
– крикнул Ченза.
– Скоро опять приедет нойон и отрубит тебе голову.

Покпа пошел, потом повернулся.

– Вот тебе!
– показал он дубину.
– В эти сказки я не верю, и ты сам тоже.

Возвратившись в юрту, старик стал просить Ивана купить у него меха.

– Зачем мне! И так их много, еще не знаю, как до Хабаровки довезти.

– Врешь! Притворяешься! Ты - хитрый! Я знаю...

– Ей-богу!

Гольд испугался не на шутку. Ему стало досадно, что Иван прогнал купцов, но возвращать их было стыдно.

– Не на что покупать, - сказал Иван.

– А говорил "кучу денег дам"?

– Я сказал, если бы нужны были. Да я уж раздумал торговать...

– Ваня!
– взмолился Покпа. Вся надежда была у него на Бердышова, а тому, оказывается, не нужны меха.
– Ваня, отдам по дешевке.

Покпа долго уламывал Ивана.

– Ну, возьми даром! Потом отдашь!
– плакал старик.

Наконец Иван согласился. Он как бы нехотя забрал лис и соболей.

"Хорошему человеку не жалко!
– утешал себя Покпа.
– Все же заступился! Конечно, за шкуры-то я ничего не получил. Но как он ловко Чензу!.. Иван и купец хороший, но дерется, как настоящий хунхуз".

ГЛАВА ПЯТАЯ

В стойбище Бельго вернулись с охоты мужчины.

Дымная и смрадная фанза Кальдуки Маленького залита светом. Сквозь цветную бумагу окон солнце светит на очаг с медной посудой: хачуха*, глиняная китайская кадушка с синими и белыми полосами, обутки на деревянном гвозде, старенькая коротенькая шубейка со сверкающими пуговицами - все выглядит сегодня по-праздничному.

В такой день совсем не хочется думать, что в лавке запутаны все расчеты и что торговцы сживают тебя со свету. Сейчас хорошо бы вкусно пообедать. Поехать бы куда-нибудь в гости, где есть арака, к кому-нибудь, кто торгует, где есть пряники, свежая осетрина или жир с сохачьего пуза... Конечно, неплохо бы и просто раздобыть горсть буды**, а то жрать совсем нечего. Кто все время

голоден, тот знает, как приятно помечтать о еде.

_______________

* Х а ч у х а - чугунная глубокая сковородка.

** Б у д а - дешевый сорт проса.

Кальдука опять не добыл мехов.

"Чего поймал! Оказать стыдно - всего лишь одного соболя. Соболь маленький. Что за соболь! Купец скажет - крыса!"

За свою добычу Кальдука получил буды и овсянки, но в большой семье все живо съели.

Кальдука сидит на кане и тянет трубку.

– Табак, что ли, сырой? Почему огонь гаснет?.. Эй, Талака, Талака! не сходя с кана, орет он.

Женщины возятся за дверью амбара. Жена Маленького, толстуха Майога, сегодня занялась уборкой. Кальдука больше не пойдет на охоту. "Хватит, думает он, - все равно с охоты не разбогатеешь. Пусть дураки стараются. Сколько ни бегай по тайге, на купцов не напасешься". Кальдука велел жене уложить в амбар все свое охотничье имущество. "Что там теперь осталось? с горечью думает Кальдука.
– Одно старье! Торгаши все забрали. А какие хорошие были вещи!.."

– Эй, Талака, Талака-а-а!
– изо всех сил, так что на шее жилы вздулись, орет Кальдука. Ему не хочется по пустякам подниматься, идти к дверям.

"Другой бы давно богатым стал: столько молоденьких дочерей было! Нет ловкости у меня в таких делах. Пойху, Ладо отдавал - ничего не нажил. Весь калым пошел торгашам. Но не беда! У меня еще есть девки. Правда, косую Исенку никто и даром не возьмет. Но зато Талака и Дельдика - это целое богатство. Особенно Дельдика! Жаль, что она у Ивана... Но она - моя дочь!"

Хотелось бы Кальдуке посидеть сейчас на солнышке, но он боится. Купец вчера вернулся... Младший брат Гао недавно пошел в деревню и может встретиться.

"Что за люди! Им все мало... В прошлом году отобрали котел. Он стоит сорок соболей. Это больше, чем Кальдука должен им за товары. Хорошо бы все это подсчитать..."

– Эй, Талака, Талака! Диди-и-и!* - визжит Маленький. "Ее бы замуж отдать!"

_______________

* Д и д и - иди (нанайское).

В дверях появляются Одака и Талака. Они не расслышали толком, кого зовет старик. Одака - рослая, толстая, с заплывшими глазами. Она угрюмо смотрит исподлобья.

– Талака, иди сюда... Вот возьму палку... Кто трубку раскуривал?

Талака - невысокая девушка с полной грудью. У нее черные глазки и плоский нос, приплюснутый почти вровень с широкими красными щеками. Она берет отцовскую трубку, садится на корточки, раскуривает ее от уголька, жадно тянет в себя дым. Еле переводит дыхание, сплевывает, вытирает трубку полой халата и отдает отцу.

Кальдука молчит и курит. Талака ждет - понравится ли отцу, как она раскурила трубку. Она переминается с ноги на ногу. На ней обутки из желтой пупырчатой рыбьей кожи со щегольски загнутыми носами, набитыми травой. От этого нога и в бедной обуви выглядит изящно.