Амур-батюшка (Книга 2)
Шрифт:
...Бердышов выпил.
– Меня еще рано резать, - сказал он. Подходя к фанзе, он слышал, о чем говорили торговцы.
Все с тревогой посмотрели в угол. Богатырь Синдан сидел там, как загнанный зверь. Он видел, что его бывшие друзья перепуганы, что горячие речи их пусты.
"Вот когда вы струсили", - подумал Бердышов и сказал:
– Ну, Синдан, иди сюда, чего боишься?
Синдан не шел. Иван, медленно ступая, приблизился к нему. Чем меньше расстояния оставалось между ними, тем слабее чувствовал себя Синдан и, наконец, в ожидании удара низко склонил
– Ты что это? Опять ложишься? Ты уже один раз ложился передо мной не помогло. Вставай... Ванька, - обратился Бердышов к хозяину, - подыми его, а то я боюсь, что его трону, еще больше напугаю.
Иван присел на кан.
Торговцы стали уговаривать Синдана и подняли его на ноги.
Иван и члены общества быстро разговорились. Все видели в Бердышове не страшного Ваньку Тигра, сокрушающего их торговлю, а гостя. Хозяева были вежливы, умели забыть неприятности и выказать себя радушными.
Гао решил всем показать, что нет такого разговора, на который он не осмелился бы.
– Ваня, дорогой! Это хороший человек, - показал он на Синдана.
– Ты его погубил совсем. Нам его шибко жалко. Надо об этом деле поговорить и ему помогать.
Иван выпил водки и почувствовал, что хмель ударил ему в голову.
– Пожалуй, говори, только смотри: я пьянею, не натворить бы чего-нибудь.
– Зачем!
– испугался Гао.
– Наша тебе братка!
– Ну, раз братка, то говори.
– Зачем ты его погони, как так можно? Надо его обратно пустить на Горюн-речка.
– Он же хотел ехать жаловаться в город. Почему не поехал?
Торговцы молчали.
– Я согласен. Как-то надо ему помочь, - сказал Бердышов.
Все оживились.
– Там, где можно, всегда надо избежать ссоры и договориться, толковали торговцы.
Добрые отношения их председателя и Бердышова вдруг по-новому представились всем. Они поняли, как справедлив их старшина.
– Но обратно на Горюн его нельзя пустить. Он туда больше не пойдет.
– Тогда надо платить!
– воскликнул Гао.
– Сколько?
– спросил Бердышов.
Отражая пламя красной свечи, заблестели и выступили из темноты широкий лоб и щеки Синдана. Торговцы подступили ближе. Начался общий разговор.
Иван предлагал за Горюн триста рублей.
– Мало! Мало!
– закричали торговцы.
– Речка не его! Ему Горюна больше не видать. А я даю деньги за то, что товары его мы по Горюну катали. А больше я ни за что платить не могу. Должников покупать-продавать нельзя. Крепостное право давно уже отменили. Мне Синдана жалко, и я могу ему помочь. Вот гляди на него, он у тебя тут отощал. А у меня бы жил - растолстел. Он и теперь, наверное, надоел тебе, а скоро всем вам опротивеет. Станет шляться из фанзы в фанзу, злиться, завистничать. Так что я для общего нашего дела могу дать ему триста рублей. А Горюн-речка - ничья. Заходи на нее кто хочет и торгуй.
Все поняли, что Гао умен, но и этот Тигр, кажется, не глупее. Бердышов был прав. Все озирались на Синдана.
– Он уже
– продолжал Иван.
– И стал не такой, как был раньше, когда палки вырезал. Вон уж из него вата лезет, - схватил он торговца за продранный рукав.
– Эй, Синдан, я тебе советую: подобру-поздорову вали отсюда, пока за тебя свои же не взялись. Ты, Ванька, - сказал он хозяину, - поди, и сам думаешь, как бы его отсюда сплавить поскорей.
– Как можно!
– встрепенулся Гао.
Иван задел самую сокровенную струну его. Гао решил переменить разговор.
– Тебе кости люби играй... Вот кости, - предложил он Бердышову.
Синдан был глубоко опечален и молчал.
– Паря, попал ты к волкам в переплет, - оказал ему Бердышов.
Иван стал играть с Гао. Он кинул кости. Китайцы обступили столик. Всем хотелось видеть, как будет играть русский.
– Один раз уж я продулся. Помнишь, без шубы когда таскался? А ты хочешь вытряхнуть меня, чтобы я опять разорился, - сказал Иван.
– Давай по маленькой. А то нечем будет платить Синдану.
Иван дважды выиграл, но на третий раз, учетверив ставку, все спустил. Он притворно сокрушался. Хозяева радовались его проигрышу.
Иван еще и еще увеличивал ставки и все чаще проигрывал.
– Ну, хватит, - вдруг заявил он.
– А то меня оберешь. Меня один раз китайцы в Хабаровске обчистили. Нойоновы же деньги им спустил, усмехнулся Бердышов и замотал головой.
Все вздрогнули от такой шутки.
– На тебе проигрыш, и я больше с тобой не играю!
– Иван кинул деньги и, отойдя, стал набивать трубку.
Торговцы, распаленные зрелищем игры, схватились за кости.
За столик сели Ян Суй и толстяк Гао Да-лян. Вскоре началась общая игра.
Иван лежал на кане и курил. Под шум игры он уснул.
Проснулся он под вечер и по возгласам понял, что идет большая игра. Иван вспомнил, зачем ездил в Тамбовку. "Что я затеял?" - подумал он. На душе было невесело. Вспомнилась вся жизнь, безрадостная, не такая, какой хотелось бы. Он прожил жизнь среди разных народов, а своего не знал. Стремление к Дуне сливалось в нем с жадным интересом к старой родине, откуда вышли предки. Сейчас он чувствовал дружеское расположение к китайцам. Они были такие же скитальцы, бродяги, как и он. Сейчас ему было с ними спокойней, чем с русскими, которые, кажется, о многом догадывались и все были против него. Ему не хотелось подыматься. Он решил еще поспать и повернулся на другой бок.
Через некоторое время кто-то тронул его за плечо. Иван открыл глаза. Над ним склонился Синдан.
– Что тебе?
Маньчжур что-то слабо пролепетал.
– Говори громче.
– Деньги дай...
– пробормотал Синдан.
Иван присел и оглядел фанзу. При свете красных свечей полуголые игроки неистово резались в кости.
– Ну что ж, попробуй счастья.
– Горюн продаю...
– Глаза Синдана смотрели остро, с тревогой.
Бердышов шутливо сказал:
– Может, с моих денег вернешь все богатство. Тогда мы с тобой встретимся, поцарапаемся еще раз.