Амурские звери
Шрифт:
– У кого «сформировать»?
– тихо спросил Медведь.
– Вообще сформировать, - гордо скащал человек, - В интересах!
– Понятно, - кивнул Медведь.
Топтыгин тяжело поднялся и пошел к скале.
– Енот, набери Лапочкина, скажи: спасательный плот нашли, четверо уцелели.
– Четверо?
– переспросил Енот.
– Четверо?
– поднял бровь Тигр.
– Хоть объяснил бы, - мяукнула Рысь.
– А чего тут объяснять, - покачал головой Медведь, - Чудеса случаются. Вроде бы и говно, ан, утонул. Серый, проследи.
–
– Медведь почувствовал, что его тянут за ухо и окончательно проснулся.
«Старею», - подумал Косолапый, переворачиваясь на бок, - «Вот еще года два назад он бы так ко мне не подобрался».
Перед ним сидел, высунув язык, старый знакомый - Волк. Серый был явно чем-то взволнован, он перебирал передними лапами, хвост метался из стороны в сторону, бока ходили ходуном.
– Будешь так подкрадываться - пришибу спросонья, - буркнул Медведь.
Вообще говоря, летом серые медведям не враги - в это время стаи разбиваются на пары, чтобы произвести на свет новых волчат. Впрочем, данному конкретному Волку Топтыгин доверял, как самому себе - слишком много им довелось пережить вместе. Спускаясь к воде, Михайло Потапыч вдруг понял, как сильно изменилась тайга за последние десять лет. Жизнь мчалась вперед сумасшедшими скачками - чтобы выжить, приходилось эволюционировать.
Подозвав свистом Ондатру, Топтыгин обстоятельно почистил зубы, отпустил потрепанного зверька обратно в Амур и повернулся к Волку:
– Ну, что там у тебя?
– недовольно спросил Медведь.
Волк, приплясывая, метался вдоль кромки воды, слегка поскуливая, и Михайло Потапыч вдруг почувствовал, как в животе заворочались нехорошие предчувствия. Серый был чем-то очень, очень взволнован, но принюхавшись, Медведь с облегчением понял, что страха Волк не испытывает. Предчувствие из живота, впрочем, не уходило, и Медведь подумал, что, пожалуй, эту оленью тушу он передержал - мясо следовало съесть еще неделю назад, а теперь пристрастие к тонкому ароматом и нежному вкусу тухлятины обернулось бурлением в кишках.
– Слушай, Миша, тут у нас такое!
– от избытка чувств Волк трижды крутанулся на месте, - Идем скорей!
– Да в чем дело-то?
– уже с интересом повторил вопрос Топтыгин.
– Пойдем, сам увидишь!
– ответил Серый.
– Ну, смотри, - для порядка погрозил Медведь, - Если ерунда какая-то - уши надеру!
Идти пришлось довольно долго, Волк вел Топтыгина от реки, через сопки, пока Хозяин Тайги не начал ощущать в воздухе еле уловимый запах горелого бензина. Где-то впереди, очень далеко послышалось гудение, и Медведь резко остановился:
– Ты что, к шоссе меня ведешь, что ли?
– Ну да, - ответил Волк, - Давай, тут близко уже.
– Ты с ума сошел?
– Топтыгин сел на задницу, - Что я там забыл? Еще пальнут из машины на ходу для забавы!
Серый уже чуть не подпрыгивал на месте:
– Да мы уже почти пришли! Ну ты чего?
Медведь тяжело покачал головой, но затем поднялся и вновь пошел за Волком. Через сто шагов ноздри поймали знакомый запах и Топтыгин снова остановился. Встав на задние лапы, он громко заревел, потом уперся в молодую
– Ну чего ты ревешь?
– издевательски сказал Полосатый, - Я тебя давно учуял. Стареешь, что ли?
– А если учуял, что сам голос не подал?
– подавив раздражение, ответил Медведь, - Договаривались же предупреждать друг друга, чтобы не наскочить внезапно!
– Да такой глухой старый пень как ты, все равно бы не услышал, - усмехнулся Тигр.
Медведь, склонив голову, посмотрел на Полосатого. На первый взгляд, Тигр явно нарывался на драку, но ни в голосе, ни в запахе его Топтыгин не чувствовал злобы. Со старостью приходит мудрость - Михайло Потапыч вдруг ясно понял, что Тигр взволнован не меньше Волка. Это уже было по-настоящему интересно.
– Хватит выпендриваться, - беззлобно сказал Медведь, - В чем дело?
Тигр ухмыльнулся во весь рост и шагнул в сторону:
– Иди, сам посмотри.
Косясь на Полосатого, Медведь шагнул в заросли, проломился через кусты и внезапно вывалился на полянку.
– Осторожней, ты, туша!
– мяукнуло недовольно сверху.
Рыся, наконец, отправила детей во взрослую жизнь и теперь наслаждалась коротким покоем. Характера ее это, впрочем, не улучшило.
– Чего осторожней-то? Ты же наверху сидишь?
– буркнул Медведь, глядя вверх, - Привет, кстати.
– Привет, - Рыся свесила лапу с ветки и указала куда-то вниз, - Ты что, совсем ослеп?
В конце поляны начинался небольшой взлобок, с которого свесилась сломанная недавним ураганам сосна. Там, в тени под ветвями явно кто-то сидел, и Медведь шагнул вперед:
– Эй, кто там прячется?
– настороженно спросил Топтыгин.
– Здравствуйте, - робко ответили из темноты.
Голос был мягкий, но сильный, хотя и женский, и явно кошачий.
– Ты бы вышла на белый свет, что ли?
– заметил Медведь, - А то ты меня видишь, я тебя - нет. Некрасиво получается.
– Извините, - ответили из темноты.
Ветки зашуршали, раздвинулись, и Топтыгин хлопнулся на задницу:
– Ни фига себе, - ошарашенно сказал Медведь, - Ты, вообще, кто?
Перед ним переминалась с лапы на лапу огромная, больше Рыси (хотя и меньше Тигра) кошка. Сложением она, скорее, напоминала Полосатого, хотя морду имела узкую, но самым странным оказался цвет: от носа до кончика хвоста зверюга была черной, как уголь, с едва видимым узором.
– Это Лакшми, - ответила за гостью Рыся.
Рысь легко спрыгнула на землю и подошла к черной кошке.
– Она из зверинца сбежала.
– Откуда?
– все еще пребывая в полном обалдении переспросил Медведь.
– Из зверинца, - повторил неслышно подошедший сзади Тигр.
– Из зверинца... Ты - пантера!
– во внезапном озарении Медведь хлопнул себя по лбу, - Вот черт!
– Я не черт!
– обиженно сказала черная кошка.
– Это фигура речи, - успокоил ее Медведь, - Так как сбежала-то?
– Из грузовика выскочила, - объяснила Пантера, - Замок расшатался - и я выпрыгнула.