АН -7

Безбашенный Аноним

На полпути лодок к берегу от стоящей там толпы отделились и убежали бабы с детьми и подростками, метрах в двадцати — больше половины мужиков, оставив встречать нас десятка полтора, не больше. У самой отмели остановились две подстраховывавшие нас лодки, наша пристала к берегу. Высаживаемся, киваю спасённому на встречающих — типа, иди к своим, киваю им — принимайте своего. Наши подтаскивают и отвязывают от лодки туземную долблёнку и указывают на неё красножопым — забирайте, нам чужого не надо. Двое из тех по знаку старшего принимают утлое судёнышко и вытаскивают на песок подальше от волн прибоя. Спасённый лопочет со встречающими что-то на их непонятной тарабарщине, они оборачиваются вместе с ним к тропе, по которой уже ретировались их соплеменники и жестами приглашают нас. Хрен к носу на предмет риска мы прикинули ещё на палубе. Вероятность нападения, строго говоря, ненулевая, и заявись мы сами по себе — пожалуй, и процентов в пятьдесят можно было бы её оценивать. С одной стороны, видок наш гойкомитичам непривычен, да и чуют дикари, что неспроста

это, когда ты их не очень-то и бздишь, но с другой — по нам хорошо видно, что с нас очень даже есть чем поживиться, и это для голопузых дикарей весьма соблазнительно, а повод, чтоб правыми себя при этом чувствовать — да хотя бы сам факт появления чужаков на их земле без их приглашения. Чем не повод? Так что тут ситуёвина неустойчивого равновесия, которое любой пустяк в ту или иную сторону опрокинуть может. И в этой ситуёвине спасённый — наш важнейший козырь, как раз повода-то их и лишающий. Спасли ведь? К ним живым и невредимым доставили? Плавсредство их утлое — и то в целости и сохранности вернули. И как им теперь — ага, вот прямо сразу после этого — враждебно с нами обойтись? Западло! Чувства справедливости ведь и дикари не лишены, и высадка наша на их земле уже самим возвратом им соплеменника замотивирована и оправдана, и даже не пригласить нас к себе в селение, чтоб угостить, они теперь не могут, потому как западло, а пригласив — теряют повод даже для притянутых за уши претензий к нашему появлению. Нет, ну если целью задаться, то можно повод и спровоцировать, но это ж сперва задаться такой целью надо их вождю, да обмозговать, да прецеденты хоть какие-то в обычаях припомнить и к нашему случаю за уши их притянуть, да с людьми авторитетными сговориться, да от шамана ещё обоснуй идиологический получить, а ему ж ещё хотя бы для вида покамлать надо, чтобы волю богов или духов "разузнать", а потом же ещё и до масс текущую "политику партии" довести и разъяснить — это время нужно, сутки, а то и двое, а кто же им их даст? Уж всяко не мы — таких дураков среди нас нет. Так что переглядываемся, обмениваемся кивками и следуем за ними по тропе. Тропа за кустами идёт в гору с плоской вершиной, на которой и располагается селение красножопых, и плоскость практически идеальна, что наводит нас на подозрения об искусственной насыпи. Присутствует и фортификация в виде частокола — не замкнутого, но проходы прикрыты выдвинутыми вперёд укреплениями с бойницами для лучников. Стоят за ними и сами лучники, но немного и воинственного вида не имеют, явно просто на всякий пожарный или вообще для показухи, что типа бдят, хоть и не бздят.

Да и чего им бздеть-то, если они уже и сквозь бойницы увидели, что луков при нас нет, потому как все наши лучники остались на берегу и в лодках? Догадываются, само собой, по нашему уверенному виду, что не всё так просто, но это же ещё знать надо, на что способны наши винтовки и револьверы, а откуда им знать? Никто ещё пока ни здесь, ни поблизости не шмалял из огнестрела и не шарахал гранатами, кроме нас ведь и некому, а мы на всём южноамериканском материке только один раз и пошумели немного. Я ведь рассказывал, как нас в проливе из озера Маракайбо тамошние гойкомитичи на вшивость проверяли? Так где то Маракайбо и где устье Амазонки? Да и сам-то случай тот с нашими "громом и молниями" пока-что единичный, а я ведь упоминал о тамошних постоянных грозах — настоящих с настоящими громом и молниями? Куда там до них нашей стрельбе!

В целом селение смахивает на селения тупи, как нам их описывал Серёга — по кругу почти сразу за частоколом здоровенные шалаши-бараки на много семей сразу, а в центре — большая площадка для всяких собраний, ритуальных плясок и тому подобных общественных мероприятий. Это, конечно, не значит ещё, что именно вот эти конкретные красножопые — непременно предки тех тупи. Быт — он ведь во многом от образа жизни зависит, и вовсе не факт, что предки тупи свои жилища и планировку своих посёлков сами с нуля изобрели, а не у предшественников практически один в один собезьянничали, но нам не один ли хрен? Для нас они просто дикари, с которыми нам, раз уж выпал для этого удобный случай, предстоит установить первоначальный контакт, который пригодится в будущем если и не нам самим, то нашим колонистам с Кубы и Бразила, и устанавливать его нам придётся без переводчиков, которых у нас ещё нет, но которыми не мешало бы на то светлое будущее обзавестись. Во-первых, промежуточный пункт между этими обеими нашими колониями, во-вторых, высока вероятность того, что на и бразильском выступе напротив Бразила население родственно тутошнему и понимает его язык или хотя бы есть среди него понимающие, а в-третьих, как уже сказал, по Амазонке можно подняться почти через весь материк хоть до самых предгорий Анд, что автоматически включает её устье в число перспективных пунктов колонизации. Ну, скажем, когда возможности подрастут до соответствия желаниям…

— Так, а вот это мне уже не очень нравится, — заметил Володя, — Взгляните-ка вон на те колышки, — на кольях, скреплённых в решётчатую конструкцию привязанными к ним поперечными жердями, торчали украшенные пучками перьев человеческие черепа, — Все остальные части, как я понимаю, сожраны? Вот угораздило, млять, попасть к людоедам!

— За реальными историческими тупи такое водилось, — припомнил Серёга, — Но у них каннибализм был чисто ритуальным, да и тут этих черепов на повседневное бытовое людоедство как-то не набирается — более-менее свежий видок только у одного.

— Ну

спасибо, ты меня утешил! — хмыкнул спецназер не без сарказма.

— Да ладно тебе! — урезонил я его, — За НАШИМИ, что ли, гойкомитичами этого не водится? — я имел в виду наших кубинских сибонеев, — Даже и похлеще, помнится…

— Так ведь не факт ещё, что и эти не такие же, — возразил Володя.

— Всё может быть, — задумчиво проговорил геолог, косясь на черепа.

Хвала богам, он не в первый раз уже в Америку с нами плывёт, а второй, а то некрасиво сейчас вышло бы, если бы он блеванул, как и тогда. Я об этом не рассказывал? Да там и не о чем, собственно — ничего примечательного и не было. Когда обследовали окрестности ещё только строящейся Тарквинеи, то зашли вместе с сопровождавшими нас нашими сибонеями в их деревушку, а они там как раз шпиена из враждебного им племени поймали и порешили, ну и — правильно, не пропадать же зря хорошему мясу. О том, как в окрестностях финикийского Эдема в наш первый вояж — ещё без Серёги — мы с тамошними союзниками угодили в небольшую заварушку, когда охотились, я ведь точно упоминал? Ну, как там они нам тогда предложили откушать вместе с ними мяса убитых вражин, так и в той деревушке. Тоже чисто из вежливости, потому как знали уже, что прибывшие из-за Большой Солёной Воды белые человеческого мяса не едят, но не предложить-то ведь они не могли, а разделка-то ведь с поджаркой на костре прямо на глазах производилась, и не в той обстановке сразу после боя, как тогда у нас, а в тихой и мирной, так что впечатления для него оказались покрепче — он и нормальную-то жратву есть тогда с нами не смог. За спиной бойцы тоже по-турдетански увиденное меж собой обсуждают и возмущаются, так что пришлось им даже замечание сделать, чтобы очень уж явно не галдели и пальцами не тыкали — мы не у себя на Турдетанщине, здесь другой народ, и у него другие обычаи, и не нам их судить, покуда они нас не затрагивают.

— А вот это у них, кажись, как раз и есть та самая маниока, — Серёга кивнул нам в сторону сидящих под навесом баб, которые растирали в труху на шероховатых досках высушенные белые ломти здоровенных клубней, — И это значит, что скорее всего мы таки не ошиблись, и кукурузы они ещё не знают.

— С чего ты взял? — полюбопытствовал спецназер, — Может, мы её у них просто ещё не увидели, только и всего.

— Маниока. Бабы же её растирают в муку не просто так — работа не такая уж и лёгкая, и что им, делать больше нехрен? Значит, не из чего больше лепёшки печь, кроме как вот из этой горькой маниоки.

— А не может у них быть так, как в реале у кубинских араваков на тот момент, как их застал Колумб? — поинтересовался я, — Кукурузу знали и выращивали, но не знали, что тоже высушить и смолоть в муку можно, и лепёшки будут вкуснее, чем из маниоки.

— Не думаю. Араваки ту кукурузу могли только у майя случайно затрофеить, а научиться у них молоть её и лепёшки печь было некому — сам же понимаешь, чего те майя с чужаками делали.

— Ага, у них боги голодные, кормить надо, а тут — чужаки попались бесхозные, — подхватил мысль Володя, — Смотрели же "Апокалипсис"? За пленниками хрен знает куда пёрлись, чтоб богам их скормить, так что если кто не свой попался — марш на жертвенник сразу и без разговоров.

— То-то и оно. Кто из тех кубинских араваков имел возможность увидеть, как та кукуруза мелется и как из неё тортильи пекутся, тот уже домой на Кубу не возвращался и рассказать своим не мог. А тут — Амазония, хоть они и жрут друг друга иногда, но не всё же время, а массовые человеческие жертвоприношения у дикарей не в ходу, так что у них и шансов перенять друг у друга полезные навыки гораздо больше. И раз мы кукурузу тут у них не наблюдаем, а наблюдаем только вот этот бурный и продолжительный мазохизм с маниокой, значит — не добралась ещё до них, скорее всего, та кукуруза.

Собственно, для нас это хороший признак — ну, если уж по большому счёту про это рассуждать. По мелочи и вот прямо сей секунд это, конечно, неудобство, потому как именно этой маниокой нас и будут сейчас угощать, а она горчит и сильно на любителя. Но это мы как-нибудь уж переживём. Главное — когда у нас появятся силёнки колонию здесь устроить, так как раз кукурузой наши колонисты тутошних дикарей и снабдят, а уж вкус кукурузных лепёшек в сравнении с маниоковыми те и сами заценят и выводы сделают для себя соответствующие. Типа, хоть и есть от белых некоторые неудобства — тесновато тут с ними, например, стало, по сравнению со старыми добрыми временами, ну так и ништяков зато с ними сколько появилось, которых ни у кого больше не достать! Тем более, что мы их к этим правильным мыслям уже и сегодня приучать начнём…

Чем мне нравятся кубинские сибонеи и им подобные охотники-собиратели, так это простотой своих обычаев. Редко какая деревушка у них сотню человек насчитывает, да и то, исключительно на побережье, где к обычной лесной охоте добавляется и морской промысел, без которого столько народу в одном месте банально не прокормить. Чаще же людей в них гораздо меньше — от трёх до шести десятков, часть которых на месте почти всегда по тем или иным причинам отсутствует, да и присутствующие тоже хоть чем-то, а заняты, так что пышные китайские церемонии устраивать у них и некому, и не перед кем. Совсем иное дело в многочисленных земледельческих общинах таких же красножопых дикарей. Неолит есть неолит — один хрен каменный век, и в плане повседневного быта не так уж и далеко они ушли от охотников-собирателей. Но млять, до чего же они обожают собираться всем скопом на митинги, пляски или шествия! Поважнее дел нет, что ли?