АН -7

Безбашенный Аноним

Тарквинее, конечно, тоже далеко ещё до мраморного греко-римского гламура, который и в самом греко-римском мире встретишь ещё далеко не везде. Можно было бы, конечно, и на опережение сыграть, уж здесь-то завидючих римских глаз нет и в помине, и ничто не мешает переплюнуть этих спесивых греков. Когда-нибудь, скорее всего, мы так и сделаем, раз уж повадились маскировать своё архитектурное прогрессорство внешне под псевдоантичный ампир, но всему своё время. Во-первых, не до того — есть куча дел поважнее и понасущнее. Во-вторых, с мрамором напряжёнка — он-то, конечно, есть, но не прямо под ногами, а добывать где-то и везти сюда — смотри пункт первый, как говорится. А в-третьих — стиль. Хоть мы и в направлении той же греческой классики его развивать планируем и учитываем это исходно, отталкиваемся-то мы при этом не от греческой, а от испано-иберийской основы, потому как другого народа у нас для поклонников античной классики нет, а есть только этот, так что не будет у нас той греческой классики в чистом виде, а будет "по мотивам" греческой, но на испано-иберийский лад. Должно же всё-таки у испанской Турдетанщины и у заморских колоний Тарквиниев сохраняться этническое и культурное единство, верно? Один ведь мир строим, хоть и разбросанный по шарику.

Собственно, в Эдеме и так уже забеспокоились. Не случайно ведь Фамей, отец Аришат, упёрся рогом, не позволяя увезти внука в Испанию. Я ведь

рассказывал, как по этому поводу бушевал в свой прошлый приезд? Парень ведь растёт смышлёный, его бы в нашу школу, а в закосневшем Эдеме он вырастет финик фиником. Но Фамею зто и нужно, ему нужен продолжатель суффетского рода, весь из себя стоящий на страже освящённых веками традиционных эдемских ценностей — народный вождь, короче. Ну, это я утрирую, естественно. Всё-таки в Тарквинею — не с концами, конечно, а на короткую побывку — он его отпускает. Понимает же, что жизнь один хрен меняется, и прошлого уже не вернуть, и надо, стало быть, возглавить то, чего нельзя предотвратить, а для этого наследник должен быть в курсе событий и тенденций, потому как Фамей хочет сохранить эдемский социум, в котором его потомки будут иметь наследственные права на уважение и власть. А легко ли это сделать? Вчера, когда Аришат сходила на причал в тарквинейской гавани, с ней в её свите сошли и три молоденьких "тоже типа финикиянки" не из последних в Эдеме семей, прямо сходу начавших "других смотреть и себя показывать", а просились с ней, как она рассказала, штук пятнадцать, но тут уж отец её встал на дыбы — понятны же цели "экскурсии", за которой с высокой вероятностью последует эмиграция "замуж за бугор". Тем более, что и холостые тарквинейцы уже не первый год находят вдруг важные дела в Эдеме в аккурат к празднику Астарты, после которого смазливых невест в городе как-то убавляется — некоторых прямо в тот же заезд и увозят. Мы со смеху тут едва не попадали, когда финикиянка рассказала о затеянной в Эдеме кампанейщине по срочной облицовке всех общественных зданий камнем. Млять, нагляднейшая иллюстрация типичной реакции типичного начальства, спящего в одном ботинке до прихода полной жопы, а потом резко с квадратными глазами и через пень-колоду хватающегося за то, что нужно было спокойно и вдумчиво начинать делать лет пять назад. Впрочем, справедливо ли было бы винить в этом Фамея? Во-первых, не было прецедентов, а значит, и готовых решений, так что ему приходится импровизировать на ходу. А во-вторых — разве он один в Совете Пятнадцати? Основняк он в нём, конечно, но решения принимает Совет коллегиально, а попробуй-ка быстро убедить всех, когда у каждого своё особое и сверхценное мнение — в основном типа "в старые добрые времена такого не было". Ну и, в-третьих — ну, облицуют здания снаружи, а дальше-то что? Полумеры тут хрен помогут, а затевать настоящее каменное строительство, как следовало бы по уму — а кто это в Эдеме умеет? Разучились ведь ещё в далёком прошлом от полного отсутствия практики. А ведь факт наличия или отсутствия каменной архитектуры — это ведь даже и не первопричина всех городских бед, а просто наглядный индикатор ситуёвины "как же тут всё запущено".

Второй наглядный индикатор для любого приморского портового города — это его корабли. Мореманы Эдема помнят ещё старого акобаловского "Коня Мелькарта", эту архаичную гаулу, но приличного по меркам Средиземноморья размера, а по тутошним — громадную, да ещё и выстроенную добротно, по-гадесски — не на деревянных шпонках, а на бронзовых гвоздях и заклёпках. Здесь таких давным давно уже не строили и строить разучились — и не нужны особо по местным надобностям, и бронзы столько взять негде, и строить труднее. Это малое судёнышко можно построить с точностью "строго на глаз", и оно такой подход стерпит, а на большое судно уже серьёзные расчёты требуются. И вот даже та старая гаула выглядела в их глазах вершиной кораблестроительного хайтека, но хотя бы уж единственной в своём роде, но тут вдруг сперва усовершенствованные гаулы появляются — с передней наклонной мачтой и дополнительным малым парусом, а главное — сразу две штуки. Это я про то наше первое плавание с Акобалом напоминаю, если кто запамятовал. Только переварили, только привыкли — так целая флотилия в очередной раз нагрянула, включая — помимо двух примелькавшихся уже новинок и ещё двух таких же — три "гаулодраккара", вроде бы и тоже простых одномачтовых, как тот давешний "Конь Мелькарта", но острыми "спортивно-гоночными" обводами отличающихся от него как "Феррари" от "жигулей", а главное — сразу шесть невиданных и непредставимых в Эдеме больших двухмачтовых корбит. Это я про наш второй вояж на Кубу говорю, и это был для тутошних фиников неслыханный культурошок. Так мало того, три "гаулодраккара" с их кургузыми гаулами в совместную экспедицию сплавали, наглядно продемонстрировав финикам, что отныне и впредь не они теперь правят бал даже в "своём" Карибском море. Это я про наше с ними плавание в Маракайбо, Колумбию и Панаму говорю. И наконец — ага, в довершение их шока — все три "крейсера" остались во вновь основанной Тарквинее, составив основной костяк её собственной эскадры и одновременно образец для постройки новых таких же. Строятся здесь уже и небольшие одномачтовые корбиты, хоть их пока и меньше, чем клонов эдемских малых гаул, но тенденция к переходу на них наметилась уже явная. В общем, по кораблестроительной части мы продемонстрировали Эдему такой взлёт и темп прогресса, что куда там до него каменной архитектуре! И ведь это они ещё даже не подозревают о главном сюрпризе…

Три доставленных Акобалом осенью из Нетониса, а весной им же привезённых уже сюда больших полудизеля со всей остальной комплектацией привода, были тихонько выгружены и безо всякой помпы перевезены на склад — куда больше внимания привлекли быки в везущих их упряжках. Не то, чтобы их в Тарквинее совсем уж не было, несколько пар было доставлено в прошлом году, но на сей раз Акобал привёз целое стадо. Я ведь объяснял уже разницу между тягловой силой парной воловьей упряжки и ишака? Вот это — заметно сразу, а грузы — мало ли чего непонятного до поры привозится и выгружается?

Впрочем, бурное развитие нашей Тарквинеи видно по множеству признаков и помельче, и на фоне застывшего в неизменности Эдема — контраст выходит разительный и вызывающий у тамошних фиников болезненный комплекс неполноценности. То-то они наконец зашевелились, стремясь хоть внешне замаскировать свою отсталость! Аришат говорит, что центр города изменился заметно в лучшую сторону, и мне следовало бы это увидеть собственными глазами. Ну, может она и права, но что у меня, поважнее дел нет? К ней и к детям вырваться — это святое, и на это я бы несколько дней выкроил, но раз они и сами в Тарквинею с Акобалом зарулили, а с торговыми делами наш главный мореман там и сам прекрасно справился, то и что я тогда в том Эдеме забыл?

За завтраком дети с особенной охотой мёд тарквинейский уплетали — ага, от завезённых из Испании пчёл. Пчёлы-то в Новом Свете и свои есть, но они неправильные. Правильная пчела имеет жало, которым жалит, если находит для этого вескую причину, потому как жало у неё зазубренное наподобие гарпуна, и выдернуть его из

ужаленного она не может, а при такой попытке выдирает его из себя, что для неё самой смертельно. Одноразовый она боец, короче говоря. У американских туземных пчёл жала нет, и жалить они не могут, но вот кусаться челюстями подобно муравьям — и могут, и любят, а челюсти у них вполне под стать их пчелиным размерам, так что угодить к ним под раздачу едва ли лучше, чем к нашим. А вдобавок, и мёд у них — тоже неправильный. Жидкий он, так что ложкой его не очень-то и поешь, да ещё и кисловатый на вкус. Наш, который правильный — гораздо слаще. Завоз этих правильных пчёл на Кубу обернулся целой эпопеей. Это на Азоры десять дней плавания, и ты на месте, а сюда — четырежды по десять. Тут с обычной живностью на корабле за такой срок умаешься, а это же тупорылые насекомые! Вот чем их кормить прикажете в пути через океан окромя того же мёда, а главное — как кормить и поить, чтобы они при этом ещё и не разлетелись из улья? В общем, задачка была ещё та, и для её облегчения их сперва на Горгады забросили, на зеленый Сант-Антан. Сделали это уже на следующий год после основания тамошней колонии, а на следующий начали уже попытки и по их переброске в Тарквинею. Первая окончилась неудачей — из-за хреново продуманного механизма подачи им мёда и воды пчёлы из всех трёх перевозимых тогда ульев разлетелись, создав мореманам нехилые проблемы, а потом, когда в страхе перед их повторным разлётом мореманы начали задавать им корм и питьё в запас, то ошиблись, не учтя испарения воды, отчего все оставшиеся пчёлы передохли от жажды. Из-за этого нам пришлось разрабатывать специальный транспортировочный улей, в который вода и мёд заливались в поилку и кормушку через тоненькие трубочки, а число перевозимых рабочих пчёл сокращали до пары-тройки десятков — лишь бы только их хватало на обслуживание матки с личинками и куколками. Кроме того, к каждому транспортировочному улью был приставлен обслуживающий его раб, которого в случае успешной доставки в Тарквинею "его" пчелиной семьи ожидало немедленное освобождение. Эти меры на следующий год оказались действенными — из десятка "кадрированных" пчелиных семей живьём довезли семь. Четыре, правда, подло смылись, не пожелав остаться в ульях, предназначенных для них на пасеке, уменьшив число ульев на ней до трёх, но такой вариант нас на худой конец тоже устраивал. Во-первых, на безрыбье и то хлеб, а во-вторых, на Кубе появились дикие правильные пчёлы, ловить которых будет в дальнейшем в сотни раз проще, чем везти всё новых и новых через океан. Так оно и вышло — в прошлом году уже несколько диких роёв поймали и поселили в ульях, так что за будущее тарквинейское пчеловодство можно уже не беспокоиться. А для детворы правильный мёд от правильных пчёл — ещё один весьма немаловажный для неё аргумент в пользу Тарквинеи при её сравнении с Эдемом…

После завтрака я первым делом сводил их на мануфактуру, где успели ещё до мобилизации смонтировать привезённое Акобалом прокатное оборудование, даже пробы проката провели, но не успели, конечно, отладить технологию. Не имея мобилизованных в ополчение вольнонаёмных с оставшимися малоквалифицированными рабами нечего было об этом и думать. В смысле, сталь-то в индукционной печи плавили, вытянутые слитки из неё отливали, на круглые болванки типа коротких толстых ломов их перековывали, но в запас для тех работяг, что должны в конце концов дембельнуться. Поэтому процесс я мог показать только на гораздо более пластичной бронзе, с которой могли справиться и рабы. Её и прокатали — тоже с промежуточными отжигами, конечно — в проволоку миллиметров пять диаметром. На меньшие — это уже поквалифицированнее работники нужны, так что приходится ждать их дембеля, но проточки на прокатных валках под прокат этих меньших диаметров и волочильные доски с фильерами на ещё меньшие я Маттанстарту показал.

В прошлый раз он видел ремонт кольчуг, и для чего нужна относительно тонкая бронзовая проволока, ему разжёвывать не нужно. Почему именно бронзовая, а не стальная — тем более. Я ведь рассказывал, как в совместной экспедиции с финиками договаривался с их главным о продаже нам вымененной у колумбийских гойкомитичей платины, и тот просил за неё не медь, которая у них и своя есть, а олово или хотя бы готовую бронзу? Да, здесь — влажные тропики, и военное снаряжение лучше иметь в тропическом исполнении, то бишь в бронзовом. Хром-то с никелем на нержавейку Серёга рано или поздно найдёт, но настоящая нержавейка, влажной жары не боящаяся, в античных условиях ещё дороже той бронзы выходит, а условная, то бишь легированная поскупее и ржавеющая, но не так легко и быстро — не на всё во влажных тропиках пригодна. Меч, секира, наконечник копья или кинжал — это можно. И следить за их состоянием проще, и применить по назначению можно, не удаляя с них смазки. А вот как прикажете бойцам разгуливать на солнцепёке в промасленной тунике под обильно смазанной от ржавчины кольчугой? Ясно же, что таких мазохистов не окажется, а значит, смазывать кольчуги будут скупо, а следить за ними не так-то легко, чистить — тем более, так что будут они ржаветь, а для тонкой проволоки это гораздо опаснее, чем для достаточно массивного изделия, стоит же кольчуга — немало.

Показал я пацану и толстую стальную проволоку, что успели таки прокатать на пробу мои вольнонаёмные работяги. И снова её назначение ему объяснять не нужно — и в Эдеме рыбацкие крючья и трезубцы из проволоки куют, да только ведь сперва и саму ту проволоку из железной крицы отковать надо, и какого труда это стоит, он видел не раз и сам. А теперь вот увидел, как это делается у нас, пускай даже и на примере бронзы. А что до качества нашей стали, так о нём и его матери рассказывать не нужно. Хоть и баба, мало в технические тонкости вникающая, но знает, как ценятся в Эдеме все железные изделия нашей тарквинейской выделки.

— У нас так можно сделать? — тихонько спросила она пацана по-финикийски.

— Нет, мама, вот эту штуку наши точно не сделают, — с тяжким вздохом ответил ей Маттанстарт, указывая на один из пары прокатных валков, — Я даже сам не пойму, КАК её сделали так ровно — никакому кузнецу так не выковать, даже самому лучшему.

— Не напрягай этим отца, Аришат — только зря его расстроишь, — подтвердил я, — Заготовка, конечно, ковалась, но не вручную, а на большом механическом молоте. Даже если ваши кузнецы такую и откуют, её форма и точность будет, как и у любой поковки. И наша была такой же, но её обточили и отшлифовали на станках, которых у вас нет, и даже сделать их у вас некому. Но допустим, случится невероятное чудо, и ваши искуснейшие мастера сумеют опилить поковку с нужной для этого точностью вручную напильниками и оселками. Я даже представить себе боюсь, сколько времени и труда у них на это уйдёт. Но этих деталей, как видишь, две, и работают они только в паре. И значит, вашим мастерам понадобится второе точно такое же чудо. А тебе ли — как жрице — не знать, как редко боги являют простым смертным два абсолютно одинаковых чуда подряд? Но возможно, у тебя и твоих коллег-жрецов хватит святости, чтобы вымолить у богов и два одинаковых чуда. И сколько вам прослужат эти две детали, изготовленные из вашего скверного кричного железа? Не получится ли так, что за всё то время, которое уйдёт на их изготовление, ваши кузнецы наковали бы молотками гораздо больше проволоки, чем смогут прокатать на двух мягких и недолговечных валах до их полного износа?