АН -7
Шрифт:
— Ну, ты в этом понимаешь больше меня, и тебе виднее, — ответила финикиянка, — Но разве то, что сделали одни люди, не смогут повторить за ними и другие?
— Так смотря что, Аришат, — хмыкнул я, — И смотря какие люди. Я вовсе не хочу сказать, что ваши мастера — глупы и бестолковы. В ваших условиях и с теми знаниями и навыками, которые они унаследовали от предков — вряд ли кто-то другой справился бы с их работой лучше их самих. Но вот как ты думаешь, в чём самый главный секрет НАШЕЙ стали? В этом? — я указал на медный змеевик индуктора вокруг огнеупорного тигля.
— А разве нет? — раскалённый и пышущий жаром тигель демонстрировал "чудо" весьма наглядно, а странная спираль вокруг него казалась очевидным его источником.
— А ты как думаешь, Маттанстарт?
— Ну, не знаю, папа, — пацан таки заподозрил, что не всё тут так просто.
— То стекло, которое я подарил тебе в прошлый раз и которым ты выжигаешь узоры
— Да нет, папа, без солнца оно не работает. Без солнца оно холодное, и никакого тепла в нём нет.
— Значит, оно использует солнечное тепло?
— Ну да, получается так.
— Правильно, тепло идёт от солнца, а это выпуклое стекло только собирает его в одну маленькую точку. Эта спираль работает по другому принципу, но тоже примерно так же. Она только собирает рассеянное тепло в центре тигля, чтобы его хватило для плавки металла в нём, но вовсе не она создаёт ту силу, которая идёт на его нагрев.
— Вот это, наверное? — трубопроводы, по которым вода подавалась в верхний виток индуктора через желобок от колёсного черпального насоса и выливалась в другой желобок из его нижнего витка, выглядели гораздо внушительнее тонкой электропроводки.
— Нет, это просто вода для охлаждения змеевика. Он ведь медный, и если его не охлаждать, то может расплавиться быстрее железа. Он для того и сделан не сплошным, а трубчатым, чтобы через него можно было прокачивать воду. А та сила, которая идёт на выработку тепла, берётся вон оттуда, — я указал ему на работающий от водяного колеса мощный генератор переменного тока, — Вот в этой штуке кроется главный секрет, но он состоит из такого множества тонкостей, что я их все по памяти даже и не перечислю — это надо в толстую книгу лезть, да ещё и не в одну, чтобы в памяти всё это освежить…
— И что, прямо так совсем ничего у нас и не получится? — недоверчиво спросила Аришат, — Ты же не знаешь ВСЕХ наших мастеров.
— Хорошо, если хочешь — напиши и отправь отцу с первой же гаулой, идущей в Эдем, письмо с просьбой как можно скорее прислать в Тарквинею самого сведущего из ваших кузнецов. Если война не начнётся в ближайшие дни, и ваш мастер успеет застать меня в городе, я готов рассказать и показать ему всё, что его заинтересует. Если меня в Тарквинее уже не окажется — я могу приказать моему управляющему показать ему всё и рассказать, как знает и понимает сам. С остальными вопросами — ну, придётся дождаться меня из похода. Но если война и затянется, то уж сюда-то ведь я всё равно вернусь перед отплытием обратно.
— И ты на самом деле готов рассказать ВСЁ без утайки?
— Абсолютно. Мне послать за письменными принадлежностями?
— Не надо, пожалуй, — отказалась она, поразмыслив, — Раз ты так уверен, что это бесполезно… Неужели у нас всё настолько плохо?
— Не только у вас. Того, что делаем только мы, не сделают ни в Карфагене, ни в Афинах, ни даже в Александрии. Могут сделать что-то похожее, как я уже объяснил тебе на примере прокатных валов, но работать оно либо не будет совсем, либо хоть и будет, но настолько скверно, что не оправдает затрат и усилий. Ну так и зачем вам даже пробовать и только зря расстраиваться? Хотя, вы и так не стали бы — я-то знаю, что ваш мастер сказал бы твоему отцу, вернувшись из поездки в Тарквинею…
После экскурсии на мануфактуру я сводил их покататься — Аришат с Далилой на ишаках, а мы с Маттанстартом на мулах. Специально и сам составил пацану компанию, чтобы тот не смущался "непрестижной" заменой транспортного средства, а заодно между делом рассказал ему, как сам именно на муле и начинал учиться верховой езде — в самом начале нашего пребывания в этом мире, когда ещё тащил службу рядовым арбалетчиком на тарквиниевском медном руднике. Ведь чем плох мул для начинающего наездника? Та же самая лошадь по сути дела, только посмирнее и длинноухая как ишак, гы-гы! Потом на плац с ними прогулялись, где пара отрядов ополчения тренировалась, сам с деревянным мечом поразмялся — сперва на плетёной из прутьев мишени, а затем и с людьми. Оттуда на стрельбише зарулили — из лука постреляли, из арбалета. Это в Старом Свете я арбалеты средневекового типа стараюсь шифровать и без нужды не засвечивать, дабы римляне не заценили его простоту в сравнении с греческим гастрафетом и не скопировали, а здесь, на Кубе — производятся, хоть и малой пока-что серией, ещё с нашего прошлого приезда, и под сотню их уже в войсках Тарквинеи на вооружении. Постреляли потом и из пружинной катапульты макетами гранат, после чего я объяснил Маттанстарту, зачем из метательного снаряда выдёргивается кольцо, и почему нужно пригнуться после выстрела. Но конечно, наибольшее впечатление произвёл огнестрел — ещё с лучно-арбалетного рубежа то и дело на отдалённые звуки выстрелов все оборачивались, а когда мы уже и с артиллерийского уходили, так пацан аж напрягся в ожидании,
Пока я объяснял Маттанстарту теорию — адаптировано к его чисто античному мировоззрению, конечно — подошли и Володя с Серёгой, тоже со своими винтарями. Пару раз выстрелили стоя. Заряжаюсь для третьего залпа, поясняя пацану смысл всех действий и преимущества бумажного "дульного" патрона с заранее отмеренным зарядом, учу, как целиться, показываю, куда целиться, напоминаю о нехилой для него отдаче — и винтарь ему протягиваю. Он, конечно, едва зацепил краешек мишени, но ведь и стрелял впервые в жизни. Аришат, когда я дал шмальнуть и ей, вообще промахнулась — то ли дёрнула спуск резко, то ли вообще не поняла, куда целиться. Впрочем, это почти не убавило ей восторга от собственноручно сотворённых "грома и молнии". Мелкая Далила, конечно, куксилась в моменты выстрелов, но при виде восторга матери и брата, реветь передумала. Дали пару залпов с колена. Ну, теперь уж и Маттанстарт попал, когда я дал шмальнуть ему, хоть не в самый центр, а заметно выше и правее, ну так для второго раза в жизни это нормально. На сей раз и его мать расщепила мишень у левого края, но поморщилась и пожаловалась на отдачу — видимо, забыла прижать приклад к плечу посильнее. Постреляли потом и лёжа. Заряжаться в этом положении было не так удобно, но главное — всё-таки можно, а пацану я объяснил смысл — и замаскироваться легче, и попасть в тебя труднее, когда тебя всё-же обнаружат и в свою очередь подвергнут обстрелу. Отстрелялись, встали, отряхиваемся, и тут только обратили внимание, как ошалело глядят на нас наши союзные чингачгуки. У красножопых ведь как? Бабам и несовершеннолетним к боевому оружию взрослых вояк даже прикасаться запрещено, строжайшее табу, и в случае его нарушения оружие считают испорченным и к употреблению непригодным. А тут — баба и пацан мечут из колдовского оружия громы и молнии наравне с мужиками, и как так и надо.
Среди наших чуд в перьях — и племянник вождя, теперь уже покойного. Старик отмучился позавчера, и новый вождь ещё не избран, но племянник — реальный кандидат с высокими шансами на избрание. Правда, это ещё не гарантия, и наша поддержка может в принципе повлиять весьма существенно. Переглядываемся между собой, обмениваемся кивками и маним его на огневой рубеж. Заряжаемся, Володя с Серёгой стреляют, а я ему показываю, как и куда целиться, вместо выстрела только обозначаю нажатие пальцем на спуск, чтоб ему понятно было, да и протягиваю ему винтовку. Он в отпаде, а я деловито подправляю ему стойку, хват винтаря и прижатие приклада к плечу, предупреждаю, что он нехило в плечо ударит, ну и даю ему отмашку. Он героически крепится, но закрывает таки глаза в последний момент и едва не роняет винтовку при выстреле — я подхватил её для подстраховки. Пуля, конечно, ушла в молоко, взбив фонтанчик пыли на насыпи за мишенями — я ведь зарядил ему для пущего эффекта не простую, а фугасную, с зарядом пистонного состава, который и шарахнул при смятии пули от удара в препятствие. Но разве в этом суть? Вероятный, но не гарантированный ещё кандидат в вожди только что МЕТНУЛ МОЛНИЮ — впервые в истории племени и ЕДИНСТВЕННЫЙ из всех своих соплеменников, моментально став таким манером несоизмеримо круче любого из них! А я, приняв у него обратно винтарь и убедившись, что его свита достаточно впечатлена увиденным, подзываю переводчика и спрашиваю:
— Если завтра война, сколько ваших воинов ТЫ дашь нам в помощь?
— Вот так, — он показал две растопыренных пятерни, — Вот столько, — он сжал в кулак и опустил одну руку, оставив одну пятерню, затем просёк наконец и скрытый смысл моего вопроса и замялся:
— Это мало, я понимать. Дети Ара — много больной, а там — Дети Большой Сова, — племянник вождя указал пальцем в сторону запада, — Я сказать — я сделать, я сделать нет — я сказать нет. Я — пойти, весь мой друзья — пойти, весь их друзья — пойти. Я сказать — я сделать. Больше воин — я постараться, но обещать нет.