Анаконда
Шрифт:
Врач стал накачивать через артерию специальную жидкость, которая, окрашивая кровь, идущую через сосуды как к сердцу, так и от сердца, давала на мониторе картину забитости сосудов холестериновыми бляшками. Действительно, в груди Пахомов ощутил какую-то дурноту. Чтобы отвлечь больного и контролировать его состояние, врач, продолжая изучать «картинку» на мониторе, спросил:
— У вас в больничной карте написано, что вы генеральный директор АОЗТ «Коттедж». Что, действительно коттеджи строите?
— Действительно.
— И большой размах?
— Большой. Все Подмосковье
— Под ключ?
— Под ключ, был бы участок.
— И дорогие коттеджи?
— От тридцати миллионов и выше.
— Выше насколько?
— До миллиона баксов.
— Значит, оплатить операцию по шунтированию сможете.
— А она на сколько тянет?
— Ну, в десять тысяч долларов можно уложиться.
— Потяну. Хотя с наличностью у меня сейчас как раз туго. Деньги не всегда как надо прокручиваются. Скажем, я уже оплатил все стройматериалы, дал предоплату украинским и молдавским строителям, они хотя и дешевые, но им тоже что-то кушать надо. А мне бабки за готовые коттеджи еще не перевели. И мне, скажем, нужно срочно за строймеханизмы, взятые напрокат у Облпромстройтреста, платить. Ну, те еще подождут. А вот банку «Экспресс-кредит» отдавать надо, как говорится, вчера. А они ждать не любят. Вот переволновался с этими делами, меня и тряхнул гипертонический криз. А уже тут диагностировали ишемическую болезнь сердца, стенокардию.
— Ну, стеноз у вас есть.
— Крутой?
— Я не знаю, что такой «крутой» стеноз. Скажем так, терпимый. Никакой трагедии. Даже драма, если и есть, то в эстетике театра соцреализма 70-х годов, когда хорошее и отличное борются. Думаю, большая операция не понадобится.
— А баллонирование?
— Тоже нет смысла. Семьдесят пять процентов поражения. По это не главные сосуды, так сказать, нисходящие. Другие, не пораженные бляшками, компенсируют потери.
— А вы, доктор, что про коттеджи спрашивали? Хотите строиться?
— Не сейчас. Строить, так хороший дом. На хороший пока не заработал. Оставьте свои координаты. Я после операции вас навещу. Думаю, через полгодика буду готов на большой дом.
— А мне, если без операции, что делать?
— Это вам Алексей Павлович Орленев все объяснит. Курс лекарств подберут. Индивидуально. Кстати, если говорить о деньгах, тоже не для бедных: тысяч в восемьсот-девятьсот в месяц обойдется, считая закор. Он самый дорогой.
— А если не принимать?
— Тогда склеротические бляшки забьют эти два сосуда на сто процентов. А может, и другие. У вас артерии, идущие к мозгу, на тридцать процентов поражены. И...
— Понятно. «Лимон» в месяц, конечно, найду.
— Вот и хорошо. Попейте после операции побольше.
— Я приготовил и почечный чай, и минералку. Это правда, доктор, что для почек каронарография вредна?
— Да все вредно, что ни возьми. Бог человека сотворил как законченное творение, закрытую систему. А мы все в Божье творение вмешиваемся. Конечно, и та красящая жидкость, что в вас накачана, вредна. Но быстро выведется из организма. Пейте только побольше.
— А печень?
— Что печень?
— Для нее как?
— Вам
— Да я уж теперь и не волнуюсь. Хотя семьдесят пять процентов многовато. Не ожидал.
— С таким поражением сосудов, если режим питания соблюдать, лекарства, снижающие холестерин в крови, принимать, можно до семидесяти пяти лет спокойно дожить.
— На большее я и не рассчитывал.
— А вы по своим коттеджам какие гарантии даете? Двадцать лет даете?
— Ну, — улыбнулся Пахомов, — тоже зависит, если владельцы будут соблюдать режим эксплуатации.
— Во-во, везде режим.
— Да, — философски заметил Пахомов, — к любому режиму можно привыкнуть. Только не к тому, который «со строгой изоляцией».
— Пробовали?
— Бог миловал. Но все под Ним ходим. Как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
— Ничего. Кому уготовано быть повешенным, тот не утонет. Вы вот точно в ближайшее десятилетие от сердечной болезни не умрете. Это вам Кардиоцентр гарантирует, — удовлетворенно бросил хирург, заканчивая свою работу и стягивая с онемевшей правой руки перчатку.
— А мне в ближайшее десятилетие и не надо: дел еще много. А дочке всего восемь годков. Поздняя.
И пока две сестры везли его на каталке до лифта, поднимали на пятый этаж, где находилась его отдельная палата, он думал о Машеньке. Все для нее. Она в бедности жить не будет. Вот только с кредитами бы перекрутиться. Где-то надо срочно занять пять миллионов баксов, чтобы отдать долг «Экспресс-кредиту». Ну не звери же они! Подождут. Правда, угрозы были, были.
Были звонки. Якобы от президента «Экспресс-кредита» Бастурмина. С угрозами. Ну, он не привык, как страус, прятать голову в песок. Созвонился с Бастурминым. Тот признался, что от него не звонили, но сказал, что он и сам у себя не хозяин. На него тоже давят.
— Кто давит, Николай Иваныч? Не темни...
— Председатель правления банка, она же генеральный директор Международного торгово-промышленного консорциума «Власта и Лина» мадам Паханина. Но и она не единственная хозяйка в своем деле. Тоже под кем-то ходит. Так вот, в той организации, в которой они все не короли, скажем так мягко, правило строгое: долги отдаются вовремя, исключений не делается ни для кого. На том, дескать, организация и стоит. Отступников карают быстро и жестоко.
Так что косвенно Бастурмин подтвердил: угрозы неизвестных по телефону насчет включенного «счетчика» и уже выписанной «лицензии», возможно, не пустые угрозы.
Сроку ему дали до 17 марта.
Ну не звери же. Понимают, он после операции. Выйдет, найдет деньги, отдаст долги. Все будет хорошо.
При выезде из грузового лифта на пятый этаж отскочило колесико от кровати.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо, — с улыбкой успокоила его сегодняшняя постовая по их коридору сестра Наташечка.
— Да я и не волнуюсь, — ответил он спокойно.
— А колесо отлетело, так врут, что это плохая примета. Да и чего вам бояться? Операция позади. И операция-то простая.