Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Наверху завозилась, забарахталась Алиса. Эркин встал и помог ей слезть. И улыбнулся Жене.
— Я отведу.
Алиса, посапывая, натянула прямо на чулки ботики. Эркин, подражая виденному не раз у Жени, одёрнул на ней платье, взял за руку, и они пошли в уборную. Алиса шла рядом с ним, крепко держась за его руку, но не от страха. Она ничего не боялась и шала гордо, высоко подняв голову и победно поглядывая по сторонам.
— Ух ты! — восхитился вихрастый парень в неподпоясанной гимнастёрке с двумя рядами орденов, когда Алиса строго посмотрела на него за то, что он не сразу уступил
— А то! — засмеялись в ближайшем отсеке. — У этой муж по струнке ходить будет!
— Не по струнке, а по полу, — поправила их Алиса.
Хохот грохнул с новой силой. Улыбнулся и Эркин, проводя Алису за руку в дверь уборной, потом захлопнул за ней дверь и остался снаружи, предупредив:
— Замок не трогай.
— Ага, — кивнула Алиса. — А ты не уйдёшь?
— Нет. Я здесь подожду.
Возилась Алиса долго и вышла с мокрыми руками и мордашкой. Эркин безнадёжно пошарил по карманам в поисках чего-нибудь подходящего и повёл Алису обратно, беззвучно ругая себя за то, что не сообразил захватить полотенце.
— Смирно! — встретил их тот же отсек. — Равняйсь! Генерал идёт!
Алиса строго посмотрела на хохочущих мужчин, но не выдержала и тоже засмеялась. Так, под общий смех, они и вернулись к себе.
— Мама пусть спит, — заявила Алиса, когда Эркин вытер ей лицо и руки. — А я в окно смотреть буду.
Эркин помог ей сесть поудобнее и сам сел рядом.
— Боевая она у тебя, — улыбнулся лежащий на своей полке Владимир. Он вернулся в отсек, пока Эркин ждал Алису возле уборной.
Эркин кивнул с удивившей его самого самодовольной улыбкой. Он сидел рядом с Алисой, прислонившись спиной и затылком к стене и вытянув ноги. Неумолчно стучали под полом колёса, смеялись и пели весёлые компании. За окном стремительно летела назад белая ровная земля. И Владимир кивнул в ответ на невысказанный вопрос Эркина.
— Да, здесь войны, считай, уже не было. Отсюда их в первый год ещё выбили, не дали зацепиться.
— Да, — Эркин вгляделся внимательнее. — Воронки есть, а окопов не видно.
— И по лесу видно. Заметил, до самого Олсуфьева и за ним немного, но тоже леса возле дороги не было.
— Д-да, — чуть удивлённо согласился Эркин. — А почему?
— Вырубили. Партизан опасались, и вот вдоль дорог, что железки, что шоссеек на сто метров лес вырубали. Чтоб никто незаметно не подобрался.
Эркин уже по-новому глядел на бегущую за окном равнину. О партизанах он слышал.
— А… здесь? Тоже?
— Нет, сюда они не дошли, — сказал с верхней полки Оля. Она лежала ничком, обхватив руками подушку и глядя в окно. — Попыхтели, сволочи, и откатились. Но бомбили много, — и после недолгого молчания всё-таки спросила: — Слушай, где же ты был, что ничего этого не знаешь?
— Я рабом был, — спокойно ответил Эркин по-английски.
Сразу оторвалась от окна и обернулась к нему Алиса, по-детски округлила рот Оля, вскинул глаза Владимир. Эркин смущённо улыбнулся.
— Я не знаю, как это по-русски сказать.
— И не надо, — кивнул Владимир и улыбнулся Алисе. — Ну что, синеглазка, насмотрелась?
Алиса молча подвинулась ближе к Эркину и залезла к нему на колени. Он улыбнулся ей.
— Устала?
— Не-а, —
— Я тоже, — ответил Эркин и пересел вместе с ней вплотную к окну. — Давай смотреть вместе.
— Ага, — согласилась Алиса, строго посмотрела на Олю и уставилась в окно.
Женя, не открывая глаз, перевела дыхание. Слава богу, обошлось. Эркин молодец, отвлёк Алиску. Психолог так и советовала. Не запрещать, а отвлекать, переключать внимание. Может, со временем всё и забудется. В лагере Алиса не боялась английского, болтала напропалую, только перемешивала, ну, как все. Нет, когда осядем на место, надо будет опять ввести «английские» и «русские» дни. И обязательно, ну, хоть полчаса в день читать ей вслух. И начать её учить. И Эркина, конечно, он так сильно переживает, что неграмотный. И сразу по-русски. Русский ему важнее. Конечно, так и надо. И хорошо, что она все книги с собою взяла. А русские уже на месте купит. Женя улыбнулась. Да, конечно, и как бы ни было трудно, подработку она искать не будет. Конечно, будет работать, но надо и домом заниматься. И Алиской. А то беспризорницей растёт. При живых-то родителях.
Совсем незаметно что-то менялось за окном. Эркин вдруг увидел, как посинела белая даль, и не сразу понял, что это сумерки. Уже вечер?
— Митьково, — сказал проводник, проходя мимо их отсека. — Стоим десять минут.
Алиса отвернулась от окна.
— Эрик, мы пойдём гулять?
— Нет, — сразу ответила сверху Женя.
— Мам! — ахнула Алиса. — Ты не спишь?
— Нет, — улыбнулась Женя. — Уже не сплю.
Она села, и Эркин одним ловким гибким движением снял Алису с колен, вывернулся из-за стола, встал и помог Жене спуститься. Поезд как раз остановился, и их прижало друг к другу. Всего на мгновение, но Эркина обдало горячей, будто он залпом полную кружку водки выпил, обжигающей губы и горло волной. Он сглотнул и, с трудом шевеля онемевшими губами, сказал:
— Пойду чаю принесу.
— Чая на остановках нет, — сказала с верхней полки Оля.
Но Эркин уже вышел. Он быстро прошёл, почти пробежал по вагону, рванул дверь тамбура и, едва не столкнувшись с проводником, спрыгнул на перрон.
Синее небо, голубоватый снег, жёлтые пятна фонарей. Эркин глубоко вдохнул холодный, защекотавший горло воздух. Холода он не то что не ощущал, а не замечал. Не до того. На мгновение его тело ощутило тело Жени, её мягкую теплоту. Он не мог ошибиться. Женя… он не противен Жене, она… нет, рано ещё… нельзя об этом… пока нельзя.
Эркин шагнул к какой-то нелепой железной коробке в половину его роста, торчавшей зачем-то на платформе, сгрёб снежную шапку с её верхушки и протёр снегом лицо.
— Эй, — окликнул его проводник, — не пойму, остаться здесь решил?
— Иду!
Эркин одним прыжком вернулся в вагон и весело спросил у проводника.
— Чай есть?
Проводник улыбнулся, встопорщив усы.
— Неси кружки.
— Ага! — радостно кивнул Эркин.
Вагон качало, или это у него ноги заплетались от радости, но возвращался Эркин, хватаясь за стойки. Женя, увидев его мокрое лицо, ахнула: