Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Рассел невольно вздохнул. Нет, если Джен хочет использовать спальника и получать от этого удовольствие, то это святое право каждой белой леди. Для того спальников и делали. Но если из-за спальника она отказала Хьюго, то… то, значит, она считаете спальника способным на чувства. Женщины легко теряют голову и верят, вернее, не верят в то, что интимные ласки и самый великолепный секс не означают наличия каких-то человеческих чувств. Да и многие мужчины грешат этим же. Но вернёмся к Джен. Разумеется, он не будет ей мешать, но предостеречь от некоторых ошибок необходимо. Вряд ли ей понравится,
Рассел вышел к ярмарке, скользнул взглядом по скопищу палаток, торговцев и покупателей. Белые и цветные вперемешку. Нет, он не любитель такого. И что теперь? Пообедать и вернуться в Джексонвилль? И что? Слушать опять вздохи о прошлом и надежды на поворот… Нет, надоело. К тому же собирался именно на весь уик-энд. Решил — делай. И не меняй решения без крайней необходимости.
Он повернулся и по-прежнему не спеша пошёл к Мейн-стрит. Лёгкая пробежка по барам, обед в ресторане, а там и вечерняя программа определится сама собой.
Алиса заснула сразу, как только они сели в вагон. Женя сняла с неё пальто, усадила поудобнее и укрыла своим плащом. Алиса сонно вздохнула, не открывая глаз. Как бы не пришлось её от вокзала до дома нести на руках. Всё-таки она ещё мала для таких поездок. Но день был… просто упоительный. И подумать только: она теперь замужем! Даже свадебное путешествие у них было в этот странный парк. И свадебный пир. Сэндвичи, шоколад и яблоки. А потом ещё обед в кафе, правда, уже только вдвоём с Алисой. А под конец ещё мороженое с взбитыми сливками. Немудрено, что Алиска спит, её саму в сон клонит.
На этот раз были попутчики, но Женя не обращала на них внимания, как, впрочем, и они на неё. Женя села поудобнее и закрыла глаза…
…Над столом в жёлто-оранжевом, как солнце, абажуре горит лампочка, и в её свете зелёная скатерть на столе блестит и переливается.
— Дима, это не слишком опасно?
— Слишком опасно — довоенная категория, — отец не спеша вдумчиво раскладывает по скатерти карты…
…Женя вздохнула, не открывая глаз. Отец любил раскладывать пасьянс, считая это лучшим отдыхом. А мама вязала. За картами и вязанием и решались, как она сейчас понимает, все домашние проблемы. Её никогда не прогоняли, она слушала, часто не понимая, но, оказывается, всё запомнила…
…- И отказ может быть деянием, Дима.
— Я врач. Если я промолчу, откажусь… это чьи-то жизни. Чьи бы они ни были.
— Но, Дима, надо подумать и о будущем.
— Я сделал всё возможное…
…А это она потом узнала и поняла. Все деньги были положены в банк, целевым вкладом на её образование. Их хватило на школу, а потом у неё была стипендия, и она смогла закончить колледж.
Женя слышала, как мимо ходили, как напротив вставали и садились, поезд не очень удачный — много остановок,
…- Будь умной девочкой. Тебе придётся рассчитывать только на себя. Учись, как следует. Без профессии… — мама сокрушённо качает головой.
— Мама, а ты?
— У меня был папа.
— А я замуж выйду.
Мама смеётся.
— Ну, ты же ещё совсем маленькая, Женя. Когда это будет, если будет, и как оно будет… Не загадывай. Загад не бывает богат.
— А вот и будет.
— Когда будет, тогда и поговорим…
…Вот оно и есть. И есть он, готовый всё взять на себя, пожертвовать всем, даже собой. А мамы нет. Маме бы он понравился. Работящий, спокойный, хозяйственный. Да, мама бы одобрила её выбор. И папа. Отец и Эркин дружили бы, мама вязала бы Эркину.
Женя вздрогнула и открыла глаза. Ей показалось, что она произнесла это запретное имя вслух. Но пожилые джентльмены напротив были заняты своими газетами. Пронесло. Но рановато она расслабилась. И… где они сейчас? И как раз в купе заглянул проводник, встретился с Женей взглядом и улыбнулся.
— Джексонвилль через семь минут, миледи.
— Благодарю, — кивнула Женя.
Семь минут — это разбудить Алису, привести её в порядок и самой собраться.
— Эллис, проснись, малышка.
Алиса неохотно открыла глаза и села. Женя поправила ей волосы, помогла надеть пальто, надела на неё беретик, быстро накинула плащ, достала зеркальце и оглядела себя. Нет, кажется, не растрепалась.
Поезд плавно замедлял ход, вкатываясь под вокзальный навес.
— Вот и приехали, — улыбнулась Женя Алисе, вставая и беря её за руку.
Попутчики вежливо приподняли шляпы. Женя ответила им столь же вежливыми кивком и улыбкой и вышла из купе.
Когда они уже покинули вокзал, Женя озабоченно спросила Алису:
— Ты дойдёшь сама? Или взять на ручки?
Алиса посмотрела на неё и вздохнула:
— Я постараюсь.
— Ну и умница. Пойдём.
— Мам, а Дрыгалка моя где?
— У меня. Дома поиграешь, хорошо?
Но Алиса надула губы, и Женя решила уступить. В Гатрингсе она же разрешила играть на улице, так что всё должно быть по справедливости. Женя достала из кармана плаща меховой комок и надела петлю от резинки на ладошку Алисы. И теперь та шла рядом, в такт шагам выбрасывая и ловя игрушку.
Так они шли по Мейн-стрит, на минутку остановились у витрины игрушечного магазина, и Алиса с полным удовлетворением отметила, что такой Дрыгалки там нет. А мама это заметила? Заметила, конечно.
Они шли долго, очень долго. Но наконец дошли. Их забор, их калитка. Женя достала ключи, но Алиса толкнула калитку, и та открылась перед ними.
Дверь сарая открыта настежь, и в его глубине возится, чем-то громыхая, Эркин. Женя, крепко сжимая на всякий случай руку Алисы, прошла мимо. Нижняя дверь открыта, лестница только что вымыта, верхняя дверь не заперта, в кухне булькает на плите чайник.
— Вот мы и дома.
— Ага, — выдохнула Алиса, закрывая глаза.
— Ты спишь уже? — смеялась Женя, раздевая её. — Сейчас ляжешь, моя маленькая, зайчик мой.