Аналогичный мир - 3
Шрифт:
— Дрова хорошие, — кивнул Эркин.
Они поговорили немного о дровах, погоде и хозяйстве, и Эркин решительно встал.
— Спасибо большое, я пойду.
— Посидели бы ещё, — предложила Мама Фира, беря на руки Колобка, таращившего на Эркина глаза, круглые и тёмные как перезревшие вишни.
— Спасибо, — повторил Эркин, — но дома дела.
В Колькиной выгородке он переоделся — рубашки и портянки действительно высохли — и попрощался. Провожая его, Колька вышел на крыльцо.
— Смотри, как вызвездило.
— К холодам?
— Ну да. Крещенским самое время.
— На здоровье, — улыбнулся Эркин. — Бывай…
…Скрипел под бурками снег, щипало губы и щёки, рукам даже в варежках холодно. Эркин туже скрутил куртку, зажал её под мышкой, приладил под другую топор, засунул руки в карманы и пошёл быстрее. Да, здорово холодно, но это всё равно лучше алабамской слякоти и промозглой сырости.
Прохожих на улицах, считай, что нет. Все попрятались от холода по домам. А ещё не слишком поздно: вон сколько окон светится. Но ни голосов, ни даже обычного лая из-за заборов, только его шаги. Эркин шагал широко, уверенно. Когда сыт и одежда хорошая, никакой холод не страшен. И он идёт домой, к семье, его ждут. Он никогда не думал, что это такое: дом, семья. Это было слишком недоступно, невероятно. И это чувство, что он не один… Эх, если б ещё Андрей был.
Холод пробирал всё ощутимее, и Эркин встревожился: как бы Жене не оказалось холодно завтра идти на работу. Что она может под пальто поддеть? А здорово как щипет, хорошо, что он уши у шапки опустил, подсмотрел, как другие делают. И здоровская вещь — ушанка. В самом деле, удобно. И тепло. Ну, вот и «корабль» окнами светит. Он уже почти дома. Мягко чмокает войлочной прокладкой подъездная дверь, впуская в жилое тепло. Лестница, ещё одна дверь… и детский гомон, смех, визг… и с ходу, с разбега ему в колени врезается Алиса.
— Э-эри-ик!
Вдвоём они подошли к своей двери, и Алиса, обогнав Эркина, подпрыгнула, ловко шлёпнув ладошкой по звонку. А потом ещё и постучала.
Женя, в фартуке поверх халатика, открыла им дверь.
— Ну, вот и хорошо, — встретила она Эркина. — Давай, раздевайся, и сразу в ванну, да?
Эркин поцеловал её в щёку.
— Засну я сейчас в ванне. Я в душ, хорошо?
— Ну конечно, Эркин. Алиса, пойдёшь ещё в коридор? Нет? Тогда раздевайся.
И под этот домашний весело-хлопотливый шум Эркин разделся, отнёс в кладовку и положил на место куртку, спрятал в ящик топор. Надо будет потом подточить его, подправить, Андрей никогда не доводил инструмент до поломки. Потом пошёл в ванную, разделся, запихнув бельё и рубашку в ящик для грязного, и, немного потянувшись, ну, совсем чуть-чуть, только чтобы суставы не задубели, шагнул через низкий бортик под душ, тщательно задёрнув за собой занавески. Тугая горячая струя била по плечам и спине.
Он мылся долго, смывая пот и усталость. А выйдя из душа, растёрся полотенцем и опять тянулся.
Когда он наконец вышел из ванной, Женя встретила его ласковой необидной насмешкой.
— Вынырнул?
— Ага, — радостно согласился Эркин, садясь к столу.
И стол у них новый. Сразу после праздников у Филиппыча получили заказ. Заодно ещё кой-какую мелочь подкупили, и опять
Женя с гордой заботливостью поправила льняную с вышивкой скатерть, что им на новоселье подарили, расставила чашки.
— Чай? — обрадовался Эркин.
— А с чем чай? — спросила Алиса, залезая а свой стул.
— Тебе с кашей, — рассмеялась Женя.
Алиса надула губы, но не всерьёз, а так, для общего смеха.
После ужина читали. Сначала Алиса новые страницы из азбуки, потом Эркин рассказ про гриб из конца азбуки. А потом Женя — сказку. Сказка была не то, чтобы страшная, но Алиса — на всякий случай — перебралась со своего стула на колени Эркина. Сказка оказалась длинной, и дочитать её решили завтра.
— А теперь спать.
— Ага-а, — согласилась Алиса, но с места не сдвинулась, а попросила: — Эрик, отнеси меня.
— Это что ещё за фокусы? — рассердилась Женя. — Ты уже большая!
— Да?! А на гулять маленькая?! — немедленно возмутилась Алиса.
Но её бунт Женя тут же подавила одной фразой, на которую Алисе возразить было нечего.
— Алиса! Не притворяйся глупенькой.
Алиса вздохнула и слезла с колен Эркина.
— Только ты приди меня поцеловать на ночь.
— А как же, — с этим Женя не стала спорить. — Обязательно придёт.
— И ты?
— И я, конечно.
Алиса, удовлетворившись этим обещанием, вышла из кухни. Эркин, улыбаясь, смотрел на Женю, поставившую подогреваться чайник, на развешанные у плиты на крючках прихватки-рукавички, блестящие ложки и ножи, целый набор на нарядной планке… как же всё-таки хорошо!
Вытирая на ходу руки, Женя вышла из кухни посмотреть, как управилась со своими делами Алиса. Эркин ещё с минуту посидел и встал.
Время он, как всегда, угадал точно. Алиса уже лежала в постели, и Женя как раз целовала её в щёчку со словами:
— Спи, маленькая, спи, мой зайчик.
— Э-эрик, — радостно, но уже сонно сказала Алиса. — А теперь ты.
Эркин, как и Женя, выполнил вечерний ритуал, и Алиса спокойно заснула: всё в порядке, всё, как и должно быть.
Женя ещё раз оглядела стол с игрушками и выключила свет. И, хотя заснувшую Алису разбудить очень трудно, вернее, невозможно, вышли они из её комнаты на цыпочках.
На кухне уже кипел чайник, и они сели за вторую, «разговорную» чашку.
— Кухню мы сделали, — Женя подвинула к Эркину сахарницу.
Он кивнул, соглашаясь, но тут же спросил:
— А самовар?
— С самоваром давай подождём, — предложила Женя. — Знаешь, обычный, на лучине и шишках в доме неудобен, а электрических я не видела.
— Ладно, — не стал спорить, как всегда, Эркин. — Чего теперь тебе купим?
— Мне тоже подождём, — засмеялась Женя. — А тебе…
— А мне ничего не надо, — быстро перебил её Эркин и, не давая опомниться, перевёл разговор: — А день рождения у тебя когда?
— Тринадцатого марта, — понимающе улыбнулась Женя. — А у Алисы третьего февраля. Ты об этом хотел спросить, да?